с ней, дрожа от страха.
— Тебе нечего бояться. Он же ничего не может. Мы ведь как следует перерезали ему горло и кровь спустили. А его штуковина больше не встанет,— сказала Мальта.
Так и я постепенно привыкла к присутствию призрака. Призрак убитого полицейского ничего не делал, просто ходил туда-сюда, беззвучно выпуская воздух через разрезанное горло. Просто шагал. Ничего особенного, стоит только привыкнуть. Больше не пытался на меня нападать. И крови нет, и сил, чтобы на меня напасть. Что-то пытался сказать, но воздух только свистел через отверстие в горле, и ничего сказать он не мог. Точно как и говорила сестра. Если разрезать, то потом никаких проблем не будет. Иногда я специально, раздевшись донага, кривлялась, пытаясь спровоцировать дух полицейского. Даже ноги расставляла. Даже делала кое-что совсем неприличное. Жутко неприличное, даже и сама не думала, что на такое способна. Однако дух уже ничего не чувствовал.
Благодаря этому я обрела в себе уверенность. Я перестала бояться.
— Я больше не боюсь. Мне никто не страшен. Меня ничто больше не связывает,— сказала я Мальте.
— Возможно,— ответила Мальта.— Но ты все равно должна услышать звук воды в своем теле. Это очень важно.
Как-то раз мне позвонили. Предложили спроектировать новую крупную тепловую электростанцию. Сердце запрыгало от радости. В голове было несколько планов новых электростанций. Мне так хотелось оказаться во внешнем мире и построить много-много электростанций.
— Но если ты окажешься во внешнем мире, то, возможно, опять столкнешься с неприятностями,— сказала Мальта.
— Я хочу попробовать,— ответила я.— Хочу попробовать еще раз с начала. Мне кажется, что на этот раз у меня все получится. Потому что я больше не боюсь. Меня ничто больше не связывает.
Мальта покачала головой и сказала, что ничего со мной не поделаешь.
— Но будь осторожна. Нельзя терять бдительность,— сказала Мальта.
И я вырвалась во внешний мир. Спроектировала несколько тепловых электростанций. Мгновенно стала первой в этой профессии. У меня был талант. Электростанции, спроектированные мной, были оригинальными, надежными, и ни одна из них не сломалась. Работающие на них люди хвалили меня. Когда ктото собирался построить тепловую электростанцию, обязательно приходил ко мне. Я сразу же разбогатела. В самом лучшем месте в городе я купила целое здание и обосновалась на последнем этаже. Установила разные системы безопасности, электронную сигнализацию, наняла охранника — гея, похожего на гориллу.
Так я жила в роскоши и счастье. До того момента, пока не пришел тот мужчина.
Он был очень большой. С зелеными горящими глазами. Он сломал все системы безопасности, вырвал сигнализацию, избил охранника и вышиб дверь моей комнаты.
Стоя перед ним, я не боялась, однако ему не было до этого никакого дела. Он сорвал с меня одежду и спустил штаны. А затем грубо изнасиловал и перерезал горло. У него был очень острый нож. Разрезал мое горло так, будто это было мягкое масло. Так легко, что я сразу и не поняла, что его перерезали. А затем наступила темнота. И в темноте шагал полицейский. Он пытался что-то сказать, но только воздух свистел сквозь отверстие в горле. А затем я услышала звук воды, пропитавшей мое тело. Да, услышала понастоящему. Такой тихий звук, но я его как следует услышала. Я опустилась в глубь своего тела, прильнула ухом к стене внутри его и еле услышала, как капает вода. Кап. Кап. Кап.
Кап. Кап. Кап.
Меня. Зовут. Кано. Крита.
Зомби
Он и она шли по дороге. Дорога проходила рядом с кладбищем. Глубокой ночью. Даже туман поднялся. Они не хотели идти по этой дороге так поздно. Однако обстоятельства сложились так, что пришлось. Крепко держась за руки, они быстро двигались вперед.
— Как в клипе Майкла Джексона[2],— сказала она.
— Точно, сейчас надгробия зашевелятся,— сказал он.
В этот момент раздался скрип, будто что-то тяжелое шевельнулось. Остановившись, они, не сговариваясь, переглянулись.
Он рассмеялся:
— Ерунда! Нечего бояться. Ветка шелохнулась. Наверное, от ветра.
Но ветра не было. Она сглотнула и оглянулась по сторонам. Какое-то неприятное чувство. Словно предчувствие беды.
Зомби.
Но ничего не было видно. Никаких признаков воскресших мертвецов. Они пошли дальше.
Ей показалось, что на его лице появилось жесткое выражение.
— Почему ты так неуклюже ковыляешь? — неожиданно спросил он.
— Я? — удивилась она.— Неужели так неуклюже?
— Просто жуть.
— Правда?
— Ноги колесом.
Она закусила губы. Может, и есть немножко. Подошвы чуть стерлись по бокам. Но не так же, чтобы высказывать это в лицо.
Но она ничего не сказала. Она любила этого мужчину, а он любил ее. В следующем месяце они собирались пожениться. Не хотелось ссориться из-за каких-то мелочей.
Пусть у нее немного кривые ноги, что же с того.
— Впервые встречаюсь с женщиной с кривыми ногами.
— Да? — сказала она с вымученной улыбкой. Может, он пьян? Но нет, сегодня ведь совсем не пил.
— А еще у тебя в ухе аж целых три родинки!
— Да ты что! — сказала она.— И в каком?
— В правом. Внутри правого уха три родинки. Очень противные.
— Тебе не нравятся родинки?
— Ненавижу родинки, они такие противные. Разве есть на свете люди, которым бы они нравились?!
Она еще сильнее закусила губы.
— А еще у тебя иногда воняет под мышками,— продолжал он.— Мне давно это на нервы действует.
Если бы мы познакомились летом, вряд ли бы все еще встречались.
Она вздохнула. А затем вынула руку из его руки.
— Постой-ка. Тебе не кажется, что ты говоришь лишнее? Это уже чересчур. Ты никогда себе такое…
— И воротник блузки грязный. Я про ту, которая сегодня на тебе. Почему ты такая неряха? Почему у тебя все шиворот-навыворот?
Она молчала. Не могла и слова сказать от злости.
— А ты слушай, у меня куча всего, что я хочу тебе сказать. Ноги колесом, вонючие подмышки, грязный воротник, родинки в ухе — а ведь это только часть. Вот еще! Чего ты нацепила серьги, которые тебе не идут? Выглядишь как девка продажная. Да нет, шлюхи и то поприличнее носят. Если уж захотела такое нацепить, то кольцо бы в нос вставила. Как раз подойдет к твоему двойному подбородку. Кстати, вспомнил о двойном подбородке. У твоей мамаши он как у свиньи. Хрюкает как свинья. Ты будешь такой же лет через двадцать. Да и жрете вы похоже, что мамаша, что дочка. Свиньи. Набиваете рот и чавкаете. И папаша просто ужас. Даже толком писа? ть не умеет! Недавно прислал письмо моим родителям, так все со смеху
