– Однако его не волнует, что ты живешь с этой... с этой лесбиянкой, – с горечью произнес Жак.
– Ты не знаешь моего отца. Там, в Бостоне, у него даже и мыслей подобных возникнуть не могло.
– А кто же, он думал, она такая?
– Кем и была всегда, – ответила Рина. – Моя учительница и компаньонка.
Жак коротко рассмеялся.
– Да, она твоя учительница.
– О, Жак! – с укоризной воскликнула Рина. – Не надо сейчас все портить. Почему мы не можем просто так встречаться?
– Значит, ты не хочешь переезжать?
– Я не могу. Ну как ты не понимаешь? Не могу.
Жак поднялся, подошел к туалетному столику, застегнул последнюю пуговицу на рубашке и повязал галстук.
– Не вижу в этом никакого смысла, – сказала Рина. – В конце концов ты женат. Как ты думаешь, сколько времени ты сможешь проводить здесь?
– Это совсем другое дело, – холодно ответил он.
– Другое? – сердито воскликнула она. – Для тебя это другое дело, а для меня нет?
– Мужчина может изменять жене, а она ему. Но мужчина никогда не изменяет любовнице, и она не должна изменять ему с другим любовником.
– Но Пегги не мужчина!
– Конечно, нет, – улыбнувшись, сказал он. – Она хуже мужчины.
Рина гордо подняла голову и посмотрела на Жака.
– Это твое условие? – тихо спросила она.
Она села на кровати, выпрямив спину, ее обнаженная грудь величественно вздымалась, сквозь кожу проступали ребра. Жак подумал, что никогда в жизни не видел такой красоты.
– Если ты хочешь, то это мое условие, – сказал он.
Рина молчала.
– Сейчас мне трудно все взвесить, – сказала она, посмотрев на Жака. – Дай мне лучше платье.
Этот странный разговор произошел несколько месяцев назад, но они все еще оставались друзьями. Рина поднесла бокал с перно к губам и осушила его.
– А теперь мне действительно пора, – сказала она. – Я обещала Павану, что буду у него в студии в три.
Жак удивленно поднял брови.
– Паван? Ты что, берешь уроки ваяния?
Рина покачала головой.
– Нет, я позирую ему.
Жак знал, как работает Паван. Для одной скульптуры он использовал множество моделей, стремясь создать идеал. Однако, это ему пока не удавалось.
Рина поймала вопросительный взгляд Жака, обращенный на ее грудь.
– Нет, это не то, что ты думаешь, – рассмеялась она.
– Что же тогда?
– Он говорит, что они слишком большие.
– Сумасшедший, – быстро сказал Жак, – хотя, впрочем, все художники сумасшедшие. И все-таки, что он лепит с тебя?
– Лобок, – сказала Рина, поднимаясь.
Впервые за время их знакомства у Жака не нашлось слов для ответа. Рина рассмеялась.
– Но почему, – наконец выдавил он.
– Потому что это самая высокая горная вершина, которую мечтают покорить мужчины, и в своем старании покорить ее их погибнет больше, чем сорвалось с Эвереста. Он так говорит. – Она улыбнулась и нагнулась к Жаку. – Но мы ведь не скажем ему, что ты уже покорил ее?
Рина быстро поцеловала его в щеку, повернулась и вышла на улицу. Жак следил за ней, пока она не смешалась с толпой, затем окликнул официанта.
– Пожалуй, я выпью еще.
11
Поздоровавшись, Рина торопливо прошла мимо консьержки и преодолела три узких лестничных пролета. Она задержалась в студии дольше, чем предполагала, так что оставалось совсем мало времени, чтобы приготовить обед до прихода Пегги.
Рина прошла через маленькую гостиную в кухню, зажгла одной спичкой газовый нагреватель для воды и
