– Пусть попробуют доказать это.
– Это вам будет трудно опровергнуть их, – сказал адвокат. – Их двое, а ваша дочь одна. И у них будет столько же свидетелей их добропорядочности, сколько должно быть у вашей дочери.
– Похоже, что собираются судить мою дочь, а не их, – взорвался Том.
– В данном случае именно так, – кивнул адвокат. – Истец теряет больше, чем ответчик.
– Репутация моей дочери говорит сама за себя. Отец Хадли из церкви Святого Павла и сестры из Школы Милосердия могут рассказать о моей Дженни.
Адвокат загадочно улыбнулся.
– Я сомневаюсь в этом, мистер Дентон, – тихо сказал он, – очень сомневаюсь. – Он посмотрел на Дженни, потом снова на Тома. – От имени своих клиентов я уполномочен предложить вам тысячу долларов, если ваша дочь снимает обвинение с ребят.
– Я думаю, что вам следует удалиться, – сказал отец, поднимаясь из-за стола.
Адвокат тоже поднялся. Он вытащил из кармана визитную карточку, положил ее на стол и шагнул к двери.
– Если вы передумаете, то сможете в любое время связаться со мной.
– Что мы теперь будем делать, папа, – спросила Дженни, возвращаясь к действительности.
– Отец Хадли сказал, что он говорил об этом маме еще три недели назад.
Дженни посмотрела на отца.
– Так она все знала и не сказал нам?
Отец кивнул. Дженни охватил озноб. Что же это за Бог который позволяет матери выставить свое дитя на посмешище только для того, чтобы спасти свою совесть.
– Отец Хадли еще сказал, что место в колледже Святой Марии ждет тебя, если ты этого хочешь.
Внезапно Дженни начала смеяться. Они не хотят подтвердить ее добропорядочность, но желают проявить заботу. Она не могла свести эти две линии поведения в одну. Вторая, наверное, была просто компенсацией за первую?
Том удивленно посмотрел на нее.
– Над чем ты смеешься?
Смех оборвался, и Дженни уже серьезно посмотрела на отца.
– Ни над чем, папа. Я думаю, что тебе нужно позвонить адвокату.
– Ты хочешь взять тысячу долларов?
Дженни кивнула.
– И вакансию в колледже Святой Марии тоже. Так что пока меня не будет, на жизнь вам хватит.
– Я не возьму твоих денег.
– Возьмешь, папа, – мягко сказала Дженни. – В конце концов, вернешь, когда найдешь работу и встанешь на ноги.
Том почувствовал, как по его щекам катятся слезы. Он прижал дочь к себе.
– Ты любишь меня, Дженни-медвежонок? Ты любишь своего бедного, ничтожного неудачника-отца?
– Ты же знаешь, что люблю, папа, – быстро ответила она, прижимаясь головой к его груди. Так они и стояли, обнявшись и плача на ступеньках, в тихих, прохладных, осенних сумерках.
7
В операционной было слышно только слабое жужжание кварцевых ламп над столом. Руки доктора Гранта двигались легко и проворно. Он ловко извлек вполне здоровый аппендикс из тучной женщины, лежащей на операционном столе. В тишине прозвучал его низкий, густой голос:
– Вот и все. – Он удовлетворенно выдохнул. – Теперь можете зашивать, доктор Лобб.
Он отвернулся от стола, и одна из сестер быстро вытерла пот с его лица, в то время как другой хирург начал соединять края разреза.
Дженни посмотрела на сестру Кристофер. Если старшая сестра и поняла, что аппендикс не был воспаленным, то ее темные глаза, выглядывавшие поверх маски, никак не отреагировали на это.
– Нитку, – сказал доктор Лобб, протягивая руку. Дженни автоматически подала ему нитку. Потом некоторое время она не могла поднять голову, потому что была очень занята, но она была уверена, что сестра Кристофер наблюдает за ней. Но это уже не смущало ее, как вначале, почти три года назад. Через месяц она заканчивает колледж.
Сестра Кристофер давно приглядывалась к Дженни, которая была одной из лучших учениц в классе. Пожалуй, лишь одна на сотню имела такое призвание к хирургии, как Дженни. Надо было уметь многое, и Дженни умела все. Вид крови не смутил ее даже в первый раз. Действовала она ловко и уверенно, быстро изучила все инструменты и освоила манеру разных хирургов, что позволяло им понимать друг друга без слов.
И, наконец, последним важным фактором была выносливость. Следует знать, как важно для хирургической сестры быть выносливой. Стоять часами над столом, даже если ноги, бедра и поясница болят от долгого пребывания в полусогнутом состоянии, заражать доктора своей выносливостью, подбадривать его своим видом, не позволяя нарушиться рабочему ритму. Стойко переносить перебои в этом ритме, когда
