На его лице появилась понимающая улыбка, и он весело похлопал меня по плечу.
– Я знаю, как ты собираешься спать, мальчик, но это важный разговор.
– Сейчас не может быть ничего важного.
Двери лифта открылись и я вошел внутрь, но Эймос юркнул за мной. Лифтер начал закрывать двери.
– Минутку, – попросил я. – Двери снова открылись и я вышел из лифта. – Ну, хорошо, Эймос. В чем дело?
Мы уселись на диване в вестибюле.
– Мне надо еще десять тысяч, – сказал он.
Все было ясно, он опять был на мели. Уинтроп тратил деньги быстрее, чем их печатали.
– А где же деньги, которые вы получили за акции?
– Кончились, – смутился он. – Ты ведь знаешь, как много я задолжал.
Да, я знал это, он был должен всем. На долги кредиторам и бывшим женам у него улетело пятьдесят тысяч. Мне стало немного жаль его. Я взял его в дело, но вряд ли он сумеет принести какую-нибудь пользу компании, а ведь когда-то он был одним из лучших авиаконструкторов в стране.
– Ваш контракт не предусматривает таких авансов.
– Я знаю, но это очень важно. Обещаю, что больше подобного не повторится. Сейчас мне нужны деньги для Моники.
– Для Моники? А что с ней?
– Я хочу отправить ее к матери в Англию, мне уже трудно с ней. Она тайком встречается с каким-то парнем, и если еще не спит с ним, то думаю, что это скоро случится.
Я некоторое время молча смотрел на него. Интересно, он вежливо дает понять мне или шантажирует? Возможно, ему уже обо всем известно, и он говорит подобным образом, чтобы я понял.
– Вы знаете этого парня?
Он покачал головой.
– Если бы знал, убил бы. Ведь она еще невинное дитя.
Я придал своему лицу равнодушное выражение. Родительская любовь слепа, и родители слепцы. Даже такой опытный ловелас, как Эймос, был не более чем слепец.
– Вы уже говорили с ней?
Он снова покачал головой.
– Я пытался, но она ничего не хочет слушать, знаете эту современную молодежь. Они учатся всему в школе, и уже трудно что-либо изменить. Однажды, когда ей было шестнадцать, я нашел у нее в книжечке пачку презервативов.
Вот тогда-то и надо было ее остановить, он опоздал на три года. Теперь ей было девятнадцать, и она жила своей жизнью.
– И что мне теперь делать? – со злостью воскликнул Уинтроп. – Посадить под замок?
– Надо попытаться быть ей отцом.
– Откуда у тебя такой опыт, можно подумать, что у тебя есть собственные дети.
Я мог бы сказать ему, что мой отец всю жизнь был слишком занят, чтобы заниматься мной, но я так устал. Давая понять, что разговор закончен, я поднялся с дивана.
– Так как насчет денег, – забеспокоился Уинтроп.
– Я дам вам денег. – Внезапно во мне вспыхнуло отвращение. Зачем я окружаю себя подобными людьми? Они похожи на пиявок – если уж раз вцепятся, то не отстанут. – И дам, между прочим, двадцать пять тысяч.
Он удивленно посмотрел на меня.
– Правда, Джонас?
– Да, но при одном условии.
Впервые за время нашего разговора Эймос насторожился.
– Что за условие?
– Ваш уход.
– Из «Уинтроп Эркрафт»? – недоверчиво спросил он.
– Из «Корд Эркрафт», – жестко сказал я.
Краска отлила от лица Уинтропа.
– Но... но ведь я создал эту компанию, я знаю о ней все. Я как раз собирался начать разработку нового самолета, которым наверняка заинтересовались бы военные.
– Берите лучше деньги, Эймос, – холодно сказал я и направился к лифту. Я вошел внутрь, и лифтер закрыл дверь.
– Наверх, мистер Корд? – спросил он.
