– Нет, – покачала она головой. – Мужчина, настоящий мужчина. Я никогда не испытывала ничего подобного с мальчишками.
– Может быть, и у меня это когда-нибудь получится?
– Ты ведь пять дней назад женился.
Я посмотрел на нее, внутри возникло знакомое возбуждение.
– Пошли, – коротко бросил я. – Не собираюсь торчать там всю ночь.
Я сидел в темном кинозале, с одной стороны от меня сидела Рина, с другой – директор Ван Элстер.
Рина сказала правду. Фильм был великолепный, но лишь благодаря Неваде. Именно его игра была самой сильной стороной картины.
Я всегда чувствовал его силу, но здесь она была сконцентрированной, целенаправленной и проникала в каждого. В начале фильма он играл шестнадцатилетнего мальчишку, а в конце уже двадцатипятилетнего мужчину, при этом угадать его настоящий возраст было невозможно.
Когда зажегся свет, я сидел в кресле, возбужденный увиденным. Достал сигарету и закурил. Вместе с тем, меня не покидало ощущение, что в фильме чего-то не хватает. Ощутив тепло внизу живота, я понял чего.
– Кроме этой мадам из Нового Орлеана и дочери жертвы, в картине нет женщин, – обратился я к Ван Элстеру.
– Есть некоторые вещи, – улыбнулся Ван Элстер, – которые не показывают в боевиках, к ним как раз относятся и женщины.
– Почему?
– Считается, что образ чистого, сильного мужчины предпочтительней. Герой может совершать любые преступления, но только не заводить любовные шашни.
Я рассмеялся и встал.
– Извините за мой вопрос, но почему вы не можете добавить голос точно так, как добавляете музыку? В чем здесь дело?
– Добавить голос мы можем, – ответил Ван Элстер, – но скорость воспроизведения немых фильмов отличается от скорости звуковых. Звуковые фильмы воспроизводятся со скоростью речи, а немые гораздо быстрее.
Все ясно, здесь была чисто механическая загвоздка. Как и в любом другом бизнесе, тут была своя технология, и она начала интересовать меня.
– Поедемте со мной в отель, мне хотелось бы поговорить об этом подробнее.
В глазах Рины промелькнуло удивление, она посмотрела на Ван Элстера, потом обернулась ко мне.
– Но уже почти четыре утра, да и вряд ли мы что-нибудь решим без Невады.
– Хорошо, – согласился я, – приведете Неваду ко мне в восемь утра. Устраивает?
– Отлично, в восемь.
– Я могу подвезти вас до отеля, мистер Корд, – с готовностью предложил Ван Элстер.
Я посмотрел на Рину, она незаметно покачала головой.
– Благодарю вас, Рина завезет меня по пути домой.
Всю дорогу до отеля Рина молчала, и только когда мы остановились, она заговорила.
– Ван Элстер нервничает. Он никогда не делал звуковых картин, но эту очень хочет сделать. Это великий фильм, и если он удастся, Ван Элстер упрочит свое положение.
– А что, оно у него шаткое?
– Как и у всех в Голливуде, начиная от Гарбо и кончая Джоном Гилбертом. Никто из них не уверен, как сложится их карьера в звуковом кино. Я слышала, что у Джона Гилберта настолько плохой голос, что студия «МГМ» даже не пригласила его сниматься в следующем фильме.
– А как у Невады с голосом?
– Все в порядке, очень хороший голос. Позавчера мы делали звуковые пробы.
– Отлично, хотя бы за это можно не беспокоиться.
– Так ты возьмешься? – спросила она.
– А что я получу взамен?
– Заработаешь кучу денег.
– В этом нет нужды, я везде зарабатываю много денег.
– Ты совсем не изменился, правда ведь? – холодно спросила Рина.
– Нет. А почему я, собственно, должен меняться? Разве кто-нибудь меняется? Ты, например? – Я взял ее за руку, она была холодна как лед. – И как велико твое желание помочь Неваде?
Она пристально посмотрела на меня.
– Я все отдала бы, чтобы помочь ему.
Мне стало грустно. Интересно, а сколько людей могли бы вот так сказать обо мне? Я не смог припомнить ни одного. Отпустив ее руку, я вылез из машины.
