– Нет, Джонас. Тебе нужен только ты сам, и никто больше. В противном случае ты бы не бросил жену одну. Будь у тебя какие-нибудь чувства, ну хотя бы жалость, ты бы отправился к ней или привез бы ее сюда.
– Оставь мою жену в покое.
Она попыталась вырваться у меня из рук, и платье на ее груди разорвалось. Я почувствовал, что начинаю дрожать. Рина закричала.
– Прошу тебя, – прошептал я, зажимая ей рот поцелуем. Она попыталась увернуться – и вдруг прижалась ко мне, тесно-тесно, ее руки легли мне на шею.
В этот момент распахнулась дверь.
– Убирайтесь вон, – заорал я, не оборачиваясь.
– Не сейчас, Джонас, – раздалось в ответ.
Я подтолкнул Рину к спальне, затем медленно повернулся. На пороге стоял мой тесть и какой-то незнакомец. Из-за их спин выглядывала Моника. Живот ее вызывающе торчал.
В голосе Эймоса Уинтропа послышалось торжество:
– В прошлый раз десять тысяч было слишком много, чтобы отвязаться от нее, – глупо хихикнул он. – Интересно, во сколько тебе обойдется избавиться от нее сейчас?
Я посмотрел на Монику, осыпая себя в душе проклятиями. Не было ничего удивительного в том, что Уинтроп так радовался. Мы с Моникой были знакомы до женитьбы меньше месяца, но даже моему неопытному взгляду было понятно, что она минимум на пятом месяце. Это означало, что за два месяца до нашей свадьбы она с кем-то удачно переспала. Я вновь обругал себя. Нет хуже дураков, чем молодые дураки, как говорил мой отец. И, как всегда, он оказался прав.
Явно не я замесил то тесто, из которого в ее печи поспевал пирожок.
Книга четвертая
История Рины Марлоу
1
Рина загнула уголок страницы, медленно закрыла журнал и положила его на белую простыню, которой была накрыта. Из кресла, стоящего рядом с кроватью, донесся голос Элен:
– Тебе что-нибудь нужно, дорогая?
Рина повернула голову и взглянула на нее. На лице Элен была трогательная забота.
– Нет, – ответила Рина. – Который сейчас час? Элен посмотрела на часы.
– Три.
– О, а во сколько обещал прийти доктор?
– В четыре, – сказала Элен. – Тебе действительно ничего не надо?
Рина покачала головой.
– Нет, спасибо, все в порядке.
Она взяла журнал, лениво полистала страницы и снова бросила его на кровать.
– Я хочу, чтобы меня выпустили отсюда.
Элен встала с кресла и наклонилась над Риной.
– Не волнуйся, ты скоро выйдешь, а пока еще надо немножко полечиться. На студии ждут не дождутся твоей выписки, чтобы предложить тебе роль мадам Помпадур.
– Опять вспомнили старую байку. Уже столько раз брались за эту картину, и все без толку. Разжигали ажиотаж, давали большую рекламу, а потом отправляли сценарий пылиться на полку.
– На этот раз все будет по-другому, – серьезно сказала Элен. – Вчера я разговаривала с Берни Норманом, у него новый автор, и Берни сказал, что сценарий великолепен и имеет социальное звучание.
– Социальное звучание? – улыбнулась Рина. – А кто сценарист? Юджин О'Нил?
Элен посмотрела на нее.
– Ты что, знала?
– Нет, не знала, – покачала головой Рина. – Это моя безумная мечта. А что, Норману действительно удалось заполучить О'Нила?
– Да, и как только сценарий будет закончен, Норман пришлет тебе копию.
Рина была поражена. Может, действительно в этот раз Берни настроен серьезно? Она почувствовала возбуждение. О'Нил настоящий писатель, не чета обычным голливудским щелкоперам, у него может получиться серьезная вещь. Внезапно возбуждение прошло и Рина почувствовала себя даже более слабой, чем до разговора. Социальное звучание. С тех пор, как президентом стал Рузвельт, американцы полюбили цветастые фразы.
– Который час?
– Десять минут четвертого, – ответила Элен.
Рина откинулась на подушку.
– Почему бы тебе не пойти выпить кофе?
