Что-то внутри субмарины?
– Простите, сэр, но мне никогда не приходилось слышать ни о чем подобном. А то, что вы говорите о Прине, для меня новость.
Кречмер снова насторожился. Он знал о гибели Прина, но не собирался в этом признаваться. Кризи заметил вспыхнувшее в глазах гостя подозрение и улыбнулся.
– Коммандер, могу вас заверить, что мне известно о ваших действиях значительно больше, чем вы думаете. Я могу их перечислить очень точно, почти так же, как записано в вашем корабельном журнале.
– Мне сложно в это поверить, сэр, – быстро ответил Кречмер, искоса взглянув на собеседника.
– Нет ничего проще. Давайте проверим. Можно начать, к примеру, с вашего прибытия в Лориент, когда вам пришлось облачиться в английскую военную форму в ожидании, пока вашу собственную привезут из Киля.
Вслед за этим Кризи подробнейшим образом перечислил все действия «U-99» в каждом походе.
Кречмер был потрясен, поскольку и понятия не имел, что противник так хорошо осведомлен о каждом его шаге. Он поневоле задумался, сколько же дружелюбных и улыбчивых французов в Лориенте являются источниками информации для английской разведки. Неужели Адмиралтейству известны оперативные планы командования немецким подводным флотом? Надо сказать, что еще больше Кречмера поразило то, как свободно Кризи беседует о каждом из своих врагов. Он говорил о Прине, Дёнице, Редере и Шепке, словно знал их всю жизнь. Насколько было известно Кречмеру, никто из немецких командиров не интересовался личностями своих противников в Королевском ВМФ. Этой проблемы для них как бы вовсе не существовало, что являлось прискорбным упущением. Еще более потрясло Кречмера то, как Кризи говорил о смерти Шепке.
– Бедный Шепке! – с искренним сожалением в голосе воскликнул он. – Мы все очень сожалеем о его гибели. Не скрою, мы счастливы, что потопили его лодку, но лично ему смерти, и тем более такой ужасной, мы не желали.
Доверительная беседа о людях, с которыми Кречмер учился и воевал, заставила его несколько расслабиться. Да и английский офицер, вопреки утверждениям немецкой пропаганды, обращался с ним уважительно, отдавал дань его мужеству и стойкости. Однако в глубине его души был все еще жив «безжалостный командир немецкой подводной лодки», и он снова напомнил о себе, вовремя предостерег от излишней доверчивости.
Кризи перевел беседу на личность Дёница. Ему очень нужно было узнать побольше об этом человеке, о его мыслях и чувствах, понять, чего от него можно ожидать в дальнейшем. Он выразил сочувствие немецкому адмиралу, посетовал, как много у него забот.
Это была ловушка. Больше всего на свете Кризи хотелось получить как можно больше информации о характере главного немецкого подводника. И Кречмер почти что попался. Но когда беседа о Дёнице затянулась, Кречмер понял: Кризи стремится что-то выведать. Он сразу же замкнулся и в дальнейшем на все вопросы отвечал лишь односложными репликами. Но Кризи все равно остался доволен. Конечно, он не выяснил всего, что хотел, но почувствовал, что теперь знает своего противника лучше. Кроме того, он присмотрелся к самому Кречмеру и получил представление о типе людей, командующих подводными лодками. С этими отлично обученными офицерами, к тому же обладающими сильным характером и волей к победе, предстояло сражаться его эскортным группам. Для Кризи такая информация представлялась намного более важной, чем технические данные о немецких подводных лодках, пусть даже и неизвестные англичанам. Кризи решил сменить тему разговора и показал собеседнику несколько фотографий, сделанных в период норвежской кампании, когда он служил офицером на эсминце.
Они еще немного поговорили о войне на море, а затем Кризи услышал в соседней комнате шаги. Тогда он не знал, что его жена на протяжении всей беседы чрезвычайно волновалась. Она была уверена, что молодой немецкий капитан непременно попытается вырваться на свободу и нанесет ее мужу какое-нибудь тяжелое увечье. Она все время ходила взад-вперед, с ужасом ожидая, что вот-вот послышится шум драки.
Улыбнувшись, Кризи добавил в стаканы вина и решил задать еще несколько вопросов.
– В каждом походе на вас сбрасывали глубинные бомбы. Каков был эффект? По вашему мнению, атаки наших эсминцев велись правильно? Бомбы взрывались близко?
Кречмер даже поморщился, припомнив некоторые из атак, во время которых лодку едва не разнесло на куски, и ответил:
– Честно признаться, сэр, грохот взрывов был воистину оглушительным, и мы думали, что бомбы взрываются совсем рядом. Но когда мы приобрели некоторый опыт, стало очевидно, что большинство атак не могли причинить нам никакого вреда, потому что бомбы были плохо нацелены и дистанция взрыва устанавливалась неверно.
Кречмер с самым невинным видом посмотрел в глаза Кризи и хотя с некоторым трудом, но выдержал его тяжелый, пристальный взгляд.
Около четырех часов Кризи решил, что пора завершать беседу. Он позвал «Бернхардта», который спокойно пил в соседней комнате чай с миссис Кризи, и сообщил, что поедет с ними до Адмиралтейства. Он успокоил жену, у которой страх за жизнь мужа сменился острым любопытством. Теперь ей очень хотелось как следует рассмотреть «подлого негодяя», который так долго бесчинствовал на необъятных просторах Атлантики и нанес внушительный урон Королевскому флоту.
Машина выехала в сторону Кокфостерса. Проезжая мимо Букингемского дворца, Кризи обратил внимание своих спутников на разрушения, вызванные недавним воздушным налетом. Кречмер был потрясен, увидев, что бомбы упали совсем рядом с королевским дворцом. Он искренне расстроился, увидев, как сильно пострадал совершенно не военный объект. Проезжая мимо, Кризи из окна машины показал Кречмеру парк Святого Джеймса и добавил, что очень любит эти места весной. Каждое утро по дороге в Адмиралтейство он имеет возможность наблюдать за пробуждением природы к новой жизни.
Машина остановилась возле Адмиралтейства, и Кризи вышел. Кречмер поблагодарил английского офицера за гостеприимство, они с искренней симпатией пожали друг другу руки. Затем машина поехала дальше.
После недолгого молчания «Бернхардт» проговорил:
– Вы первый из известных мне пленных, с которым так обращаются. Наверное, капитан Кризи считает вас очень важной персоной. А может быть, это остатки удачи, дарованные вам вашей золотой подковой.
Кречмер слабо улыбнулся:
– Возможно. Жизнь покажет.
Глава 14
Война за тюремной решеткой
В Кокфостерсе, особняке, приспособленном для содержания пленных, жизнь шла своим чередом. Офицеры жили в главном здании, нижние чины – в надворных постройках. Кречмера поместили в маленькой комнате на первом этаже, в которой стояли кровать, шкаф и стол. У него отобрали одежду и личные вещи, а взамен выдали рубашку цвета хаки без воротника, шорты, зубную щетку и противогаз. Позже он сам сделал воротничок из нижнего края рубашки.
На первой неделе заключения армейские офицеры, выполнявшие функции охранников, решили поиграть в футбол, тем более что неподалеку располагалось вполне подходящее поле. В офицерской команде не хватало трех игроков. На их место пригласили Кречмера и еще двух немецких офицеров. Он впервые за долгое время получил возможность заняться физическими упражнениями, поэтому начал игру слишком энергично. Уже на первых минутах он резко оттолкнул английского сержанта. Тот упал и при этом окинул Кречмера таким ненавидящим взглядом, что он сразу же пришел в себя. Оставшуюся игру он провел осторожно, следил за каждым своим движением и ни на минуту не забывал, что является пленным, а все остальные – его охранники.
Спустя несколько дней Кречмер обнаружил, что члены его команды, которых разместили в переоборудованных конюшнях, находятся в довольно-таки тяжелых условиях. Они спали на грязном постельном белье и очень скудно питались. В ответ на многочисленные жалобы им было сказано, что земные проблемы их уже не должны волновать, потому что их со дня на день расстреляют. Кречмер сразу
