Если видит, что не про войну, спрашивает:
— Когда война будет? Почему нет про войну?
Однажды мылся в ванне, услышал какую-то бодрую музыку и закричал, стараясь выскочить из ванны:
— Война! Идем скорей телевизор смотреть.
В другой раз шла детская передача. Какой-то художник рассказывал что-то вроде сказки про дырки в сыре, который съели вороны. Художник при этом рисовал и ворон, и сыр, и дырки — все как полагается. Интересно, что Игорь досмотрел эту передачу только до половины, после чего сказал:
— Пойдем играть.
Из подобного рода передач он уже вырос, хотя ему еще и трех лет нет. В общем-то, он предпочитает что-нибудь реальное, из настоящей жизни.
Попал как-то к телевизору как раз в тот момент, когда Отелло душил Дездемону. Я всячески старался увести его от этой душераздирающей сцены, но он упорствовал в своем желании досмотреть до конца. Потом все же не выдержал, отошел и сказал:
— Нехороший дядька! Плохой дядька!
Ел как-то макароны. Ему попалась очень длинная макаронина.
Глядя на нее, сказал:
— У, какая здоровая! Как змея!
— Где ты видел змею? — спрашиваю.
— Это червяк такой.
Любит отыскивать разбросанные в разных местах монеты или лесные орешки. Однажды играл с Таней, отыскивая орешки, и придумал.
— А теперь, — говорит, — пусть солдатик найдет орех.
Оловянный солдатик в руках Тани “пошел” куда-то совсем в противоположную сторону от лежащего на виду орешка. Заметив его ошибку, Игорь сказал:
— Не туда!
— Он заблудился, — сказала Таня. — Это ведь сложное дело — найти орех. Это Игорек может…
— А не какой-нибудь глупый солдатик, — добавил Игорь.
Играли в прятки. Игорь неумело спрятался, и я его сразу нашел. Как он обиделся на меня! Злой, глядит исподлобья:
— Ты зачем меня сразу нашел?!
Игорь играл с Тамарой на полу. Вошла Таня. Игорь кричит:
— Ну, куда ты идешь? Тут море!
— Ну и что ж, что море?
— Утонуть можно!
Отмерил шагами:
— Вот тут море. Тут берег. Стой тут.
Играл с Игорем в солдатики. Игорь попросил, чтоб я дал ему одного из моих конных солдатиков. Я дал.
— Тебе не жалко? — спрашивает.
— Нет, нет, не жалко, — успокоил я его.
Стали с ним рисовать. Изрисовал цветными полосами и какими-то загогулинами весь лист.
— Дай еще. (Бумаги.)
Я дал лист бумаги.
— Бумаги не жалко? — спрашивает.
— Нет, нет! Рисуй.
Каждый раз, как только он измажет краской бумагу, я даю ему новый листок, а он неизменно задает все тот же вопрос:
— Бумаги не жалко?
“Что это, — думаю, — на него эта “жалость” напала?”
Оказалось, что он дома рисовал. Нарисует на целом листе какую-нибудь огромную каракулю и берет новый лист. А Лида сказала:
— Что же ты так рисуешь? Надо много на листке нарисовать. Ведь бумаги жалко!
Пошли купать Игоря в ванне.
— Ну, погружайся в воду, — говорю.
— Уже, — говорит, — погружился.
За обедом увидел у себя в тарелке с супом два лавровых листа и сказал:
— Листья упали в суп.
Таня сказала:
— Они не упали. Я нарочно положила, когда варила.
— Их можно есть? — спросил Игорь и уже хотел сунуть лист в рот.
— Нет, они кладутся для запаха. Это лавровый лист.
— А!
Кружится на полу. Говорит:
— Я верчусь, как воздушный шар. Я никому не дадусь в руки!
Мы играли с Игорем в комнате. Ему показалось, что кто-то пришел. Выбежал за дверь, увидел, что в прихожей никого нет, и сказал:
— Все спокойно. Можно играть.
Играя со своими зверятами, Игорь нечаянно свалил с ног плюшевого медвежонка. Тут же сказал:
— Прости, пожалуйста!
И поставил медвежонка на ноги.
Рассматривал с Тамарой картинки в книжке. Увидел рисунок сапожника за работой. Тамара говорит:
— Это сапожник. Он шьет сапоги. А как называется тот, который шьет пальто? Знаешь?
— Знаю. Пальтожник.
Мылся в ванной. Петр принялся поливать его из душа. Игорь же больше всего боится, когда вода попадает на голову.
— Ой, не надо! — взмолился Игорь. — На голову не надо!
