– У них круг песни, – объяснила Дел. – Все собираются, чтобы обсудить какое-то событие. Думаю, сейчас они обсуждают нас.
– И конечно посторонним там делать нечего.
– Совершенно нечего.
Я, конечно, и не надеялся, что удастся побыть наедине с Дел, так что пришлось просто порадоваться отсутствию в пещере кого-то из Кантеада, а Адара и Киприана были уже на полпути ко мне.
Потолок пещеры куполом уходил вверх. Стены были окрашены приглушенными тонами и разрисованы узорами, похожими на руны с меча Дел – линия перетекала в линию, узел переплетался с узлом. Рисунок настолько сложный, что ни начала, ни конца не найти.
Дел заметила мое недоумение.
– Это музыка, – улыбнулась она. – Я объясню тебе позже. Сейчас нам нужно обсудить, что делать дальше.
Киприана почти прижималась ко мне.
– Продолжим путешествие, что же еще? – удивилась она. – В Кисири.
– Без лошадей, – добавил закутанный в одеяло Массоу.
Его сестра пожала плечами и откинула назад распущенные светлые волосы.
– Гаррод может достать нам лошадей.
– Может быть, – сказал я, – а может и нет. Все не так просто.
В свете свечей волосы Адары стали бронзовыми.
– Что не просто? – спросила она. – Вы собираетесь нас бросить?
Аиды. Мы их еще и бросаем.
– У нас с Тигром мало времени. Мы должны ехать, – напомнила Дел.
– Нет! – закричал Массоу выкручиваясь из одеял, и налетев на Дел, уцепился за ее запястье. – Вы не можете нас оставить!
Она не пыталась вырваться, но я чувствовал, как ей тяжело.
– Нам нужно идти, – повторила Дел. – Время истекает. Мы должны пробраться самой короткой дорогой через Высоты. Кисири нам не по пути, – пещера искажала голоса и от этого слова Дел прозвучали резче, чем хотелось бы.
– Ты просто ревнуешь, – объявила Киприана. – Ты боишься, что он захочет меня и забудет про тебя.
Дел собрала остатки терпения.
– Женщина не может принадлежать мужчине и мужчина не может принадлежать женщине. Тигр поступает так, как он хочет.
Киприана была непреклонна.
– А если он захочет меня?
Аиды! Да хранят меня боги от ревнивых женщин!
Но где-то в глубине души я почувствовал удовлетворение. Дел, Киприана, Адара: три женщины, жаждущие получить одного мужчину.
Нет, вернее жаждущих получить только двое. Дел никак не могла забыть локи.
А меня это выводило из себя.
– Хватит, – рявкнул я. – Сядьте и давайте разберемся, – они сели (даже Дел) на шкуры и пледы. Я остался стоять, намеренно держась в стороне. – На эту ночь мы гости Кантеада. Утром мы уйдем из каньона, – на секунду я представил гончих, теснящихся в ожидании за облаками на краю мира. – У нас одна лошадь: моя. И на ней поедем мы с Дел.
– А как же мы? – спросил Массоу, не сводя глаз с Дел.
Она, в свою очередь, смотрела на Адару.
– Твоей матери следовало бы поговорить с тобой… Твоей матери следовало бы все объяснить тебе. Вы трое направляетесь в Кисири. Нам с Тигром с вами не по пути.
– Вы не можете оставить нас! – вмешалась в разговор Киприана. – Как вы можете уйти? Как вы можете бросить нас? Что нам делать?
Передо мной стояла не та девочка, которая отважно бросилась мне на выручку в битве с локи. Она была совсем другая. И она мне не нравилась.
– Делать то, что делали даже после того, как похоронили своего отца,
– твердо сказал я. – Вы пойдете дальше.
– Одни! – слезы блестели в голубых глазах. – Две женщины и мальчик, без повозки, без лошади… даже без продуктов!
– Мы с Дел поговорим с Кантеада, может они придумают что-нибудь, – я махнул рукой и повернулся к тоннелю. – Мы пойдем к ним. Вы останетесь здесь.
Я нагнулся, прежде чем Киприана успела открыть рот, чтобы снова возразить. Спиной я чувствовал, что Дел идет за мной. Только когда мы выбрались из тоннеля я поверил, что я снова на свободе и набрал полные легкие холодного влажного воздуха. Солнце не баловало каньон светом, но по наличию теней можно было отличить день от ночи.
– Она боится, – сказала Дел.
Я хмыкнул.
– Она как заноза в заднице.
– Они все боятся, Тигр. Даже маленький Массоу.
– «Маленький Массоу», как ты говоришь, не лучше своей сестры. И в своем роде, он такая же Адара, – я потер заросшие щетиной шрамы. – Буду только рад избавиться от них.
– Для тебя это так легко, верно? Повернуться спиной к ответственности?
Я посмотрел на нее.
– Аиды, баска, мы ведь оставляем их ради тебя. Время истекает.
Дел отвернулась, махнув рукой.
– Ладно, все. Мне не следовало этого говорить. Я просто… аиды, я не знаю. Я совсем запуталась, – она прислонилась к стене каньона рядом со входом в пещеру.
Я чуть не усмехнулся, когда услышал от нее мое любимое Южное слово, но вдруг вспомнил, что говорил мне Гаррод. Искорежена, сказал он, изуродована. И язва пожирает ее душу.
– Дел…
– Тихо, – прошептала она. – Слышишь?
Я насторожился, прикусив язык на полуслове. Закрыл рот и прислушался, а потом рассмеялся.
– Это Гаррод, – сказал я. – Он бормочет что-то жеребцу.
– Нет… не Гаррод. Послушай песню.
Песню. Я слышал все ту же занудную мелодию, которую Дел называла песней охраны, державшей гончих на расстоянии.
– Я не слышу…
– Внимательнее, Тигр! Неужели ничего не слышишь?
Я вздохнул.
– Я уже говорил тебе, что музыка для меня это просто шум. Да, я что-то слышу. Кто-то наигрывает на свирели. Или на двух. Или на десяти. Какая разница, Дел?
Дел подняла обе руки и прижала ладони к глазам, запустив негнущиеся пальцы в волосы.
– Я в отчаянии из-за тебя, Тигр. Одни боги знают, в каком я отчаянии. Что мне делать? Как ты можешь стать тем, кем должен стать? Разве могу я предстать перед вока без уверенности, что они примут мой кровный дар? – она не то вздохнула, не то застонала. – Что мне делать?
Аиды. Такого я от нее еще не слышал.
– Дел, баска, – я потянулся, чтобы отвести ее руки от лица, – о чем ты?
Ее руки безвольно подчинились моим. От волнения на бледном лице появились морщины.
– Я не могу тебе сказать.
– Если ты не…
– Не могу.
– Дел…
