непонятно, кому все это нужно? — я снова пожал плечами. — Нет, правда, ты просто молодец, что все ей рассказал.
К концу моей речи Южное лицо заметно потемнело.
— Я НИЧЕГО не рассказывал…
Но возвращение Сабры не позволило ему закончить.
— Идите к кругу, — коротко бросила она и уселась на свои подушки.
Аббу слепо посмотрел на нее. Он все еще вспоминал мои слова и хотел объясниться.
— Подожди… — попросил он.
— Нет, — отрезала она. — Не теряй времени.
— Сабра…
— Иди, — зашипела она, — или я прикажу тебя туда отнести.
Посмеиваясь, я повернулся и пошел к кругу. Я остановился у ближайшей черты, чтобы Аббу пришлось обходить круг, а за это время снова обдумать все, что я сказал. Я хотел, чтобы мои слова звучали у него в голове как можно дольше. Хорошо, если человек во время танца чем-то отвлечен — конечно если этот человек не ты сам.
Я кивнул. Со стороны могло показаться, что я совсем расслабился и забыл, зачем стою у тонкой линии, но я уже действовал. Уши, глаза, тело: все было подготовлено. Я успел изучить место круга, расположение подушек Сабры, позиции евнухов и зрителей. Я уже оценил с какой скоростью смогу бежать по гравию, сколько шагов до мечей, когда я успею подхватить свой.
Снова и снова проигрывая свой план, я тихо ждал и собирал силы, надеясь на свою физическую мощь, которая служила мне столько лет. Что ж, если Сабра хотела представления…
Я беззвучно засмеялся.
Аиды, что за фарс. Да в одном столкновении наших мечей, моего и Аббу, было больше развлечения, чем она имела право увидеть.
Я снова кивнул, не пытаясь скрыть улыбку. Сосредоточился на мече. Я старался не смотреть за Аббу на Дел, которая стояла через круг от меня в тени навеса Умира. Там застыло белое пятно слепящей парчи, но я заставил себя отвлечься от него. Я должен был думать о танце. Думать об Аббу. Думать о движении, сделанном мною много лет назад, которое едва не раздробило ему горло.
— Приготовьтесь, — объявила Сабра.
Я усмехнулся Аббу.
— Ты ее и этому научил?
— Танцуйте! — закричала Сабра.
Я уже двигался.
Но и Аббу Бенсир тоже.
Настоящий круг для настоящего танца — такой как этот — пятнадцать шагов в диаметре, семь с половиной до центра. Но многие танцоры мечей, входящие со мной в круг, часто упускают из виду одну существенную мелочь: мои ноги длиннее чем их.
Аббу, как и ожидалось, сделал семь с половиной шагов до центра. Мне хватило пяти.
Я подхватил меч с земли.
— Вот теперь можешь нас развлечь, — сказал я и рассмеялся ему в лицо.
Разящий по-прежнему лежал на гравии. Я поднял ЕГО меч.
— Не только моложе, но и умнее, чем ты, — поиздевался я. — Не говоря уже о том, что и быстрее…
Он поднял Разящего: меч есть меч, от оружия не отворачиваются. Я позволил ему обхватить обмотанную кожаной лентой рукоять, замечая как меняется выражение его лица. Для меня потрясение уже прошло. Я давно смирился с потерей Разящего и знал, что он «мертв». Теперь он стал для меня только средством расстроить планы Сабры.
— Ну, начнем, — предложил я, — и пусть все аиды вырвутся на свободу.
Аббу и глазом не моргнул. Он молча пошел на меня с Разящим.
Он танцевал хорошо. Просто потрясающе. Я жадно втянул воздух и в последнюю секунду успел отклониться, отбивая его сталь моею. И это только начало, а в таком случае что могло бы случится в конце?
Гравий шипел и скрипел. Аббу вел меня на себя, точно на себя, дразня сверкающим клинком. Я поймал его удары, отвернул их, бросил сталь обратно на него. Его ловкость и быстрота были ненормальными.
Назад, думал я, вот уже почти…
Клинок с визгом ударялся о клинок. Поперечины сталкивались, цеплялись, и мы отрывали их друг от друга. Южане возбужденно кричали.
Почти, думал я, еще два шага…
Я позволил ему отогнать меня, потом парировал его атаку и начал свою.
— Все, Аббу, — сказал я.
Глаза Аббу сверкнули.
Я усмехнулся, засмеялся, кинул выразительный взгляд на шрам, зарастивший дыру на его горле, повернулся, встал в знакомую ему позу, и приподнял локти, давая ему то, чего он неосознанно ждал. Что он вспоминал так много раз и отчего просыпался по ночам в холодном поту. Неловкое движение. Удар, который чуть не оборвал его жизнь.
Путь он вспомнит все.
Пусть он приготовится.
Пусть он приготовится к защите, обдумает ответный удар…
И я сорвал все его планы, потому что атаковать он уже не мог.
Я намеренно разбил его меч.
И намеренно разбил клятвы.
Точно восемь шагов — мои ноги длиннее, чем у большинства Южан — и я был уже вне круга.
Я был под тентом Сабры, отмечая быстроту с которой она вскочила. Определяя, как далеко она успеет удрать. Слушая ее внезапно охрипший голос, когда она звала охрану и бежала от меня по подушкам и шелкам.
А потом я прижал Сабру к себе.
И вовсе не для того, чтобы поцеловать.
42
Я сбил тюрбан с ее головы, вцепился в густые черные волосы и грубо запрокинул ее голову, чтобы все увидели хрупкое горло. Люди застыли, а я положил пальцы на шею Сабры и слегка надавил запястьем.
Она издала задушенный крик и начала вырываться, пытаясь достать меня ногтями, и мне пришлось нажать посильнее.
— Тебе выбирать, — сообщил я ей.
Она снова задергалась, но, задохнувшись, безвольно опустила руки.
— Это уже лучше, — я осмотрел двор, замечая раскрытые рты, широко открытые глаза и напряженные позы. Аббу все еще стоял в круге, держа в одной руке обломок Разящего, вторая половина меча валялась у его ног. Немного повернув голову, я увидел Умира, застывшего через круг от меня, и рядом с ним женщину в белом, уже готовую двигаться. Я заметил — и почувствовал — нервозность наемников Сабры, раздумывающих, что же делать.
— И еще кое-что я возьму в дорогу, — объявил я. — Мне нужны две лошади — немедленно — и лучше если среди них будет мой гнедой… два Северных меча — если не возражаете, в ножнах… и одна Северная баска, — я посмотрел на Умира. — Развяжи ей руки и сделай это сейчас.
Несколько секунд все тупо стояли на своих местах, потом Аббу швырнул на землю обломок Разящего.
