По крайней мере на этот момент.
— Тигр, отпусти меч!
Чоса вырывался из Сабры, стараясь побыстрее заполнить меня. Я отшатнулся, отталкивая меч, но понял, что опоздал. Клинок снова почернел и вслед за ним почернели и мои руки. Не успел я выругаться, как чернота захватила предплечья и поползла к локтям.
— Гони его обратно! — кричала Дел. — Ты же это делал раньше, сделай снова…
Ноги бессильно копали грязь, хотя я пытался подняться. Правое колено снова не сгибалось, желудок скрутился в плотный комок и полез в горло, я сжимал рукоять обеими руками, стараясь загнать Чоса обратно.
Каким наслаждением было бы позволить ему спокойно войти в меня.
Просто чудом мне удалось подняться на колени и поднять меч, рассекая острием воздух. А потом я обрушил клинок на сланец и гранит, раскалывая сильными ударами выступы дымного камня.
Снова, снова и снова. Сталь звенела в протесте.
— Назад… — шептал я, — назад…
Мне нужно было собрать все силы, чтобы ударами загнать Чоса Деи назад, и чтобы представить себе эти удары, я избивал сталью твердую плоть Южных гор.
— Назад…
— Назад…
— Назад…
— Прекрати… — резко потребовала Дел. — Тигр, остановись…
— Назад… назад… назад…
— Тигр, хватит!
— Назад, — упрямо шептал я, — назад…
Одно слово слилось в песню. Молебствие. Похожее на те, что мы запоминали в Алимате, чтобы научиться быстро собираться.
Только мы не пели. Поют обычно Северяне. Мы, на Юге, к этому не привыкли.
— Тигр… перестань…
— Назад, — приказал я.
И на мою голову обрушилось что-то тяжелое.
— Прости, — прошептала Дел.
Но мне было уже все равно.
Я очнулся в очень неприятном положении, чувствуя постоянное движение и кровь, прилившую к голове.
— Что ты со мной сделала? — пробормотал я.
Дел ехала впереди на кобыле, держа повод жеребца.
— Я привязала тебя к лошади.
Это я и сам понял.
— Аиды, баска, ты могла бы посадить меня нормально, а не перекидывать через седло как кусок мяса!
— Но ты же вез так Сабру.
Я пошевелился и выругался. Лежать животом на седле было совершенно неудобно, к тому же с Саброй я поступил милосерднее — я не привязывал ее запястья и лодыжки к стременам.
— Дел, а как насчет короткой остановки? — прохрипел я.
— У нас нет времени.
— Времени на что? О чем ты? Дел, в аиды, что все это значит?
— Шака Обре, — сказала она.
— Шака… — повторил я, чувствуя как сжимается желудок. — Дел, ну сжалься…
— Это для твоей же пользы.
— Какая мне от этого польза?
— Посмотри на свои руки, — предложила она.
Я посмотрел. Мертвенно-бледная кожа знакомо шелушилась, голубоватые ногти отслаивались.
— О боги, снова, — простонал я.
— Они объяснили мне, куда идти.
— Кто объяснил? Да о чем ты?
— Вашни. Они рассказали мне, как попасть туда, так что туда мы и едем.
— Рассказали тебе как попасть куда? Дел, о чем ты говоришь?
— Как попасть к Шака Обре.
Я вздрогнул.
— Ты знаешь, где он?
— Я же сказала, они мне объяснили.
— Откуда Вашни знать, где Шака Обре? И зачем им рассказывать об этом тебе?
Она в первый раз повернулась в седле и посмотрела на меня. Лицо ее совсем побелело.
— Они знают, потому что всегда знали. И никогда не делали из этого тайны. Просто Шака Обре никого не интересовал, и их о нем никто не спрашивал. Мне они все рассказали, потому что я — сестра Оракула. И еще они сказали мне, что поскольку ты Чоса Деи — не знаю, правы ли они, но Вашни в этом уверены, — она пожала плечами, — я должна отвезти тебя туда и заточить в горе.
— Заточить меня в горе! — воскликнул я. — Но я же не Чоса Деи. Я это я. Ты не пыталась им все объяснить?
— Ты не видел, что случилось. Они видели, а Вашни очень суеверны.
Я скрипнул зубами, стараясь удержаться от крика.
— Я не видел… я сам в этом участвовал.
— Прости, — сказала она. — Но только на таких условиях они отдали тебя мне, а не убили на месте… я объяснила, что нам нужно найти Шака Обре и они позволили мне отвезти тебя к нему.
— Но теперь-то ты могла бы меня развязать. Вашни же здесь нет.
— Они пообещали следить, чтобы убедиться, что я довезла тебя, — она помолчала. — И сама доехала.
— И ты меня собираешься оставить меня в таком виде?
— Они сказали, что будут СЛЕДИТЬ, Тигр!
— Они точно знают, где он?
— Утверждают, что знают. Они мне объяснили, как ехать, — она помолчала, пока кобыла карабкалась по крутому склону, и тихо добавила: — Они сказали, что один раз водили туда Джамайла.
— Джамайла, — изумленно повторил я.
— Ему снились странные сны. Языка у него не было и он не мог ничего объяснить, тогда они решили отвести его к Шака Обре, — она пожала плечами.
— Когда он вышел, он заговорил. У него не было языка, но он говорил.
— Как?
— Я не знаю. Но ты же сам слышал его в Искандаре.
— Да, но… — я был просто зачарован. — Как это могло случиться?
Кобыла упрямо лезла вверх. Жеребец от нее не отставал.
— Вашни утверждают, что Шака Обре научил его говорить, чтобы он мог разнести слово о джихади по всему Югу и подготовить людей к приходу мессии, — Дел посмотрела на меня. — Если Шака способен на такое, наверняка он сможет освободить твой меч.
— Будем на это надеяться, — вздохнул я и перешел к больной для меня теме: — Это ты меня ударила?
— Мне пришлось. Ты пытался разбить меч.
— Разве?
— От этого все стало бы еще хуже. Чоса уже вернулся в яватму, а ты продолжал лупить мечом по камням, стараясь его разбить. Если бы тебе это удалось, Чоса вырвался бы на свободу.
