Неискушенный глаз не заметит среди тщательно прорисованных шпалер и причудливой лепнины смутные отражения лиц в алмазном блеске оконных стекол аудиенц-зала, где вершился свадебный ритуал. Четыре детских лица, круглых и веселых, почти прозрачных. Эти малыши еще не родились, они обещаны герцогу и новой герцогине. Но пока в Палассо Веррада появлялись лишь три детских лица, и сейчас два из них – мраморные барельефы в подземной усыпальнице.
«Матра эй Фильхо, будь милостива, пошли мне второго сына, брата Алехандро… и двух милых девчушек. Когда вырастут, мы им найдем достойных женихов…»
Предсказание, значит? Пока оно сбылось лишь наполовину, не дало почти ничего, кроме горя. “Сарагоса старается внушить, что в этом повинны Грихальва”.
Все дело в разнузданной мнительности и непомерном себялюбии и более ни в чем. Все иллюстраторы высокомерны, каждый считает себя гением, а остальных – ничтожествами. Хитроумных интриг и личных амбиций в их мире не меньше, чем при дворе.
– Глупец, – пробормотал герцог. – И мне все меньше нравятся его работы.
– Патро?
До'Веррада отбросил досадные мысли.
– Ничего, Алехандро. – Он опять вздохнул. – А что, комарик, не пора ли тебе подкрепиться?
Ответа не последовало – Алехандро стрелой понесся к фойе, где всех юных Грихальва сразу оттеснили, дабы не то что их руки – даже дыхание не коснулось наследника герцога. И тотчас эскорт в ливреях – отделение шагаррского полка – обступил мальчика. Привычный к такой опеке, Алехандро нетерпеливо обернулся.
– Ну, скорее, патро.
– Спешу, фильхо мейо. Прости, но я уже стар, чтобы гоняться за таким постреленком.
– Вот уж точно, – серьезным тоном подтвердил Алехандро и расхохотался.
Стайка Грихальва тоже прыснула, но утихла, как только наставник возмущенно замахал руками.
Вот уж точно, – эхом откликнулся до'Веррада, подходя к сыну.
«Только не эти малыши… Разве мало Грихальва умерли совсем юными?»
Он встретил взгляд человека с Чиевой до'Орро – в этом взгляде было спокойствие и понимание. Наставник догадывался, почему герцог с сыном так рано уходят. Интересно, доживет ли он до того дня, когда первый из его учеников достигнет ступени мастера?
'Врагу не пожелаешь такого дара, как у них. И Сарагоса не принял бы его, будь у него достаточно ума, чтобы думать о последствиях. Нерро лингва лишила их смелости, и слишком мало времени прошло с тех пор, чтобы кто-нибудь из них замыслил такую глупость, как порча, посредством несуществующего колдовства”.
Он решил по возвращении в Палассо пригласить Верховного иллюстратора. Пора вырвать ему жало, пока он не отравил весь двор.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЧИЕВА ДО'САНГВА 943 – 950
Глава 1
Сааведра обреченно шла за ним следом, по опыту зная, что спорить бесполезно: если Сарио не сокрушит ее возражения умной, изощренной логикой с кипучей страстью пополам (надо заметить, ему это удавалось почти всегда), то обязательно взовет к ее верности и неизбывному материнскому инстинкту. Ведь если Сааведра не защитит, не обережет, его наверняка снова накажут, причем как за серьезный проступок, – а он хочет всего-навсего утолить жгучий интерес. Сарио чрезвычайно любознателен, неведение для него – сущая пытка, любую тайну он воспринимает как вызов самолюбию. Конечно, это досадная черта характера, как и обычай дерзить старшим по любому поводу, – но он все-таки самый близкий друг Сааведры… единственный друг, если уж на то пошло.
Он ее понимал. С полуслова. От и до. Они говорили на одном языке – безмолвном языке сердца и мастерства иллюстраторов. Каждый из них видел в другом то же, что и в своей собственной душе: внутренний свет, силу, стремление таланта к большему, лучшему, к совершенству – во всем без исключения, даже в простых набросках. Луса до'Орро, воплощенный, зримый обоими и обоими же постигаемый.
'Больше никто не знает, что – во мне. Больше ни с кем нельзя быть самой собой”. И все же…
– Матра эй Фильхо! – воскликнула она, когда он схватил ее за руку и увлек на узкую винтовую лестницу. – Сарио, нам же нельзя!
– Конечно, нельзя. Когда можно – скучно, никакого риска.
– Тебе риск подавай! – бросила она ему упрек. – А у меня мозги все-таки побольше горошины.
Он лукаво ухмыльнулся.
– Да? Тогда что ж ты так упираешься? По-твоему, это очень умно? Ведь тебе не меньше моего интересно.
Да, ей было интересно. Еще как интересно! Сарио говорил о тайном, о запретном. О ритуале, к которому женщин не допускали никогда, а котором участвовали только избранные мужчины. У нее не было сомнений, что когда-нибудь в их число войдет и Сарио – да иначе и быть не может, ведь у него расцветающий талант, называемый Даром. Но сейчас ему нельзя даже со стороны смотреть – он слишком молод. Ему не тринадцать, а всего одиннадцать, и напрасно он старается произвести впечатление на муалимов, напрасно засыпает их искусными набросками и восхитительными картинами, напрасно ждет признания своего таланта от Вьехос Фратос – Сааведра не уверена, что они хотя бы подозревают о его существовании.
'Но я-то знаю…” Она знала всегда. В нем горел огонь – самый яркий и жаркий из всех, что сияли в Палассо Грихальва и запутанном лабиринте альковов и галерей, – обиталище их семьи. А ведь она видела все огни. Как мало их осталось от того сонма, которым по праву гордился род! Слишком много погасила нерро лингва.
