Ян-Майен, и работа метеостанции возобновилась. Время от времени над ними пролетали немецкие самолеты-разведчики погоды.
На Шпицбергене, в отличие от Ян-Майена, обычно необитаемого, в мирное время проживало 3000 человек. Две тысячи из них были русскими, населявшими район Баренцбурга, остальные – норвежцами, которые работали в Лонгийре и на угольных шахтах, выдававших от 700 000 до 800 000 тонн угля ежегодно. Этот уголь шел в основном в Норвегию.
Поставки угля продолжались в 1940-м и 1941 гг., несмотря на оккупацию Норвегии немцами, и прекратились только в августе 1941 г. Они прекратились без предупреждения, одновременно с этим перестали поступать сообщения и с метеостанции. Немцы послали эсминец, чтобы выяснить, что произошло, и обнаружили пустой, как корабль «Мария Челеста», остров, взорванную радиостанцию, брошенные шахты и два покинутых поселка.
С большим трудом немцам удалось отыскать одного из 3000 жителей. Этого мужчину, строго говоря, следовало бы внести в учебники истории, как весьма своеобразную личность. Это был норвежец- отшельник, живший вдали от поселений охотой и рыбалкой. Он сказал, что, когда прибыли британские войска, он спрятался из страха, что его, как и всех остальных жителей острова, заберут с собой и вернут к цивилизации. По этой же причине он пытался спрятаться и от немцев. В этом мире, охваченном войной, покой был для него дороже всего. К сожалению, история умалчивает, оставили ли его в покое немцы. На вопросы о том, что произошло, он ответил, что 24 августа население острова было эвакуировано: русские отправились в Мурманск, а норвежцы – в Соединенное Королевство.
Изучив местность, немцы решили создать здесь новую метеостанцию, но восстановить угольные шахты оказалось невозможно – так сильно они были разрушены.
Это произошло в сентябре 1942 г., а в мае того же года патрульный самолет люфтваффе обнаружил в море два небольших корабля, шедшие к Шпицбергену. Когда они приблизились к берегу, их атаковала эскадрилья «фокке-вульфов», причем один корабль был потоплен, а другой – подожжен. Норвежцы покинули корабли и под пулеметным огнем бросились бежать по открытому льду. Пятнадцать из них были убиты, восемь тяжело ранены, почти все снаряжение потеряно. Норвежцы остались на голом острове без запасов провизии и без крыши над головой один на один с врагом.
Они перенесли раненых в покинутый жителями Баренцбург, где нашли немного консервов и одеял, оставшихся со времен эвакуации. Раскопав снег, они обнаружили прекрасно сохранившиеся туши свиней, которых, как кто-то вспомнил, как раз перед уходом забили русские. Норвежские моряки починили радиопередатчик и вызвали помощь.
Прилетевшие «каталины» сбросили припасы, а к концу июня лед растаял, и летающие лодки смогли сесть на воду и забрать раненых. Теперь немецкому метеопосту, казалось, ничто не угрожало, но несколько дней спустя метеорологи этого поста передали, что на сушу высадилось и обосновалось от 50 до 100 человек.
Эта угроза заставила немцев шевелиться, а тем временем британские летающие лодки, а позже и корабли подвозили высадившимся норвежцам все необходимое. Вскоре они обнаружили немецкий метеопост и вынудили немцев покинуть радиостанцию, которая работала одновременно с норвежской. В конце концов немецкое командование поняло, что дело проиграно, и выслало подлодку, чтобы забрать своих метеорологов.
Норвежская метеостанция на Шпицбергене продолжала работать, и «Тирпицу», «Шарнхорсту» и десяти эсминцам был дан приказ выйти в море, чтобы покончить с ней. Это был последний выход германской эскадры в море, и, перефразируя известную поговорку, можно сказать, что немцы послали 12 мужчин, чтобы выполнить работу, с которой легко мог справиться и мальчишка.
Впервые после долгого перерыва на больших кораблях были разведены пары, и соединение вышло в море. «Шарнхорст» не покидал норвежских прибрежных вод со дня своего прибытия на север в марте прошлого года, а последний поход «Тирпица» состоялся во время его попытки атаковать конвой PQ-17 в июне прошлого года, то есть 14 месяцев назад.
И вот восемь 15-дюймовых орудий «Тирпица» и девять 10-дюймовых орудий «Шарнхорста» были готовы открыть огонь по норвежской береговой батарее, имевшей всего два 3-дюймовых орудия. Это был единственный раз, когда «Тирпиц» открыл огонь из орудий главного калибра при низком склонении. Один залп «Шарнхорста» вывел норвежскую батарею из строя, и на берег высадились десантные группы.
В Баренцбурге было две 40-мм зенитки, которые сделали по немецким эсминцам 150 залпов. После этого их расчеты вместе с остатками крошечного гарнизона отступили под прикрытие ярко горящего угольного отвала, подожженного взрывами немецких снарядов.
Немцы принялись систематически обстреливать все, что попадалось им в поле зрения, и прекратили огонь только в 11 часов утра. Десантная группа привела десяток пленных, остатки же гарнизона остались в руинах, чтобы похоронить шестерых погибших товарищей и исправить передатчик. «Они были уверены, – как выразился один французский комментатор, – в том, что английский флот ни за что не бросит их». И вправду, корабли флота метрополии, в сопровождении линкора «Ансон», к началу зимы доставили им все необходимое.
Немецкие корабли на следующий день после высадки на Шпицбергене вернулись в Альтен-фьорд, где произошел на первый взгляд совершенно смехотворный инцидент, имевший, однако, вполне серьезное основание. Между экипажами «Шарнхорста» и «Тирпица» разгорелся жестокий спор по поводу распределения Железных крестов 2-го класса. Команда «Шарнхорста», имевшая опыт рейдов в Атлантике, участия в норвежской кампании и операции «Цербер», была возмущена, что Железные кресты за такую мелочь, как рейд на Шпицберген, раздавались командам обоих кораблей на общих основаниях. Моряки «Шарнхорста» не без основания считали себя высшей кастой германского надводного флота. Их корабль был так же знаменит в немецком флоте, как и корабль его величества «Худ» в Великобритании. В общем, он всегда был очень удачливым, в то время как «Тирпиц», по словам уцелевших после его гибели моряков и по данным других источников, удачливым никогда не был. Бывали случаи, когда офицеры «Шарнхорста» угрожали нарушителям дисциплины перевести их на «Тирпиц», а этого никто не хотел.
Утром 10 сентября «Тирпиц» вернулся в Каа-фьорд, служивший ответвлением Альтен- фьорда. Об этом сообщило соединение аэрофотосъемки Королевских ВВС, специально направленное в Северную Россию для наблюдения за «Тирпицем». Это соединение было оснащено самолетами «москито» для предварительной разведки; для срочных вылетов имелись «спитфайры» и «вэнги»; в состав его входили также «Каталины» для доставки новейших фотографий из Северной России в Соединенное Королевство.
Эти воздушные средства и кое-что еще сделали возможной следующую попытку покончить с «Тирпицем».
Глава 8
АТАКА МИНИ-ПОДЛОДОК
Всю Первую мировую войну вражеские флоты скрывались в хорошо защищенных гаванях, и союзники не имели возможности их атаковать.
Только в самом конце войны был изобретен способ нападения на корабли в защищенных гаванях. Группа итальянцев, которых теперь называют «фрогмены» (ныряльщики), успешно проникла в гавань Пола и потопила австрийский флагман, линкор «Вирибус Унитис». Ночью 1 ноября 1918 г. маленькая лодка, оборудованная электромотором, для уменьшения шума, доставила ныряльщиков к бону, перегородившему вход в порт. Спустившись в воду, они подплыли к бону, толкая перед собой плот с взрывчаткой, заключенной в водонепроницаемую упаковку. Фрогмены влезли на бон, перетащили через него плот и, спустив его в воду с другой стороны, поплыли дальше, толкая его перед собой. То, что случилось дальше, итальянцы и югославы описывают по-разному, но в любом случае это была исключительно смелая операция. По словам итальянцев, все было просто: моряки подплыли к линкору, прикрепили заряды к корпусу, после чего их обнаружили, выловили из воды и поместили в один из отсеков корабля, а часовой механизм взрывателя между тем продолжал тикать.
Югославы добавили одну деталь: за день до этого австрийский флот капитулировал, австрийский флаг был спущен, а вместо него поднят флаг еще не появившегося на свет югославского королевства. Адмирал Хорти, главнокомандующий австрийским флотом, сошел на берег, оставив вместо себя старшего югославского офицера. Война закончилась, и ради праздника гавань была освещена, как в мирное время.
