Харрис. You alone have not deserted me, you have always pitied me and comforted me. Wonderful woman! What would my life be without you? Do not desert me! Do not desert this lonely unhappy old man![21] (Плачет.)
О-Кичи. Ничего не понимаю, что с ним творится… Вдруг начинает плакать… Господин, где у вас болит?
Харрис продолжает рыдать.
Ох, что мне делать? Ни слова не понимаю из того, что он говорит… Господин, отчего вы так плачете? Наверное, у него опять начался приступ лихорадки. Придется позвать Хьюскэ-сан, пусть он спросит, другого выхода нет. Ужасно не хочется будить его среди ночи, но… Харрис. Heusken! What has happened to him?[22]
О-Кичи. Пожалуйста, подождите минутку… (Входит в полутемную канцелярию и тихо зовет, остановившись у дверей комнаты Хьюскена.) Хьюскэ-сан!
Ответа нет.
Хьюскэ-сан!
Молчание.
О-Фуку-сан! О-Фуку-сан, на минуточку…
По-прежнему нет ответа.
О-Фуку-сан, пожалуйста, разбуди на минутку Хьюскэ-сан!.. Похоже, они крепко спят… Что же мне делать? (Стоит в растерянности, потом возвращается в комнату Харриса.) Простите меня… Как я ни звала, Хьюскэ-сан не проснулся… Нет, он, конечно, не понимает, что я хочу сказать… Господин, Хьюскэ-сан сейчас занят вот чем… (Жестами показывает, как спят.)
Харрис (утвердительно кивает). Ah! He is young, young people sleep well![23]
О-Кичи. Вы тоже усните, господин! Самое лучшее для вас – сон! (Жестами показывает, как спят.)
Харрис, поняв наконец, что хочет сказать О-Кичи, опускает голову на подушку. Пауза. На горе, за храмом, шелестят на ветру деревья. О-Кичи неподвижно сидит на стуле. Слезы наворачиваются у нее на глазах. Не в силах справиться с грустью, она утирает слезы, и вдруг перед ней возникает Цурумацу – он усердно строгает рубанком. О-Кичи поднимает голову, но видение уже исчезло. Она поправляет фитиль лампы.
Интересно, который теперь час… (Дремлет, сидя на стуле.)
Слыхано, как воет ветер. На веранде раздаются чьи-то осторожные шаги.
(Внезапно просыпается.) Кто там? Кто это? (Раздвигает двери, выходит на веранду, но там никого нет; возвращается в комнату.) На улице ветер, так что завтра, наверное, будет ясно… (Опять садится на стул и дремлет.) Харрис (просыпается). О-Ки-чи-сан!
О-Кичи не отвечает.
Харрис. О-Ки-чи-сан!..
О-Кичи (открывает глаза). Вы меня звали?
Харрис. Water, water![24]
О-Кичи. Уо?… А-а, уота… Хорошо! Это, да? (Берет графин с водой.)
Харрис. Yes, yes…[25]
О-Кичи наливает воду в стакан и подает Харрису.
How I wish this were milk![26]
О-Кичи. Что вы сказали, господин?
Харрис. Oh! Milk! Milk![27]
О-Кичи. «Мируку»?…
Харрис. Milk! It is a year since I drank any.[28]
О-Кичи. А-а, определенно он все о том же… Господин… э-э… как бишь он сказал?… Ах да, ми-ру-ку… Это ми-ру-ку…
Харрис. Eh? What's that?[29]
О-Кичи. Какой вы нетерпеливый… Послушайте, когда рассветет, я обязательно раздобуду вам это ми- ру-ку… (В сторону.) Просто удивительно, как он может пить такую гадость, как коровье молоко![30]
Харрис, не понимая, недоуменно смотрит на О-Кичи.
Будьте спокойны, господин! Раз я обещала, значит, сделаю. (Слегка ударяет себя кулаком в грудь.) Вы только потерпите до утра!
Харрис (встревоженно). Will it be safe for you to do so? I fear for you. «Gohatto»…[31]
О-Кичи. Что, закон? Есть такой закон или нет, это мне безразлично. Раз я сказала – принесу, значит, принесу. А теперь ложитесь. Спите, вот так…
Харрис утвердительно кивает и ложится. Долгая пауза.
Слышно, как воет ветер и шумит море. Сквозь щели ставен на веранде проникают слабые полоски света. Смутно озаряются бумажные перегородки, отделяющие комнату от веранды. О-Кичи встает и задувает умирающий огонек лампы. Сеет становится ярче с каждой минутой. О-Кичи поправляет пояс и подходит к постели Харриса.
О-Кичи. Господин… Ну, я бегу… Уже светает…
Харрис не отвечает.
А-а, он спит. Вот и прекрасно! Спите спокойно!
Харрис (внезапно открывает глаза). О-Ки-чи-сан…
О-Кичи. Ми-ру-ку… Ми-ру-ку…
Харрис. Oh! Milk! You alone can save my life![32] (Пожимает ей руку.)
О-Кичи отвечает на рукопожатие и тихонько выходит.
Долгая пауза. Лучи света образуют множество ярких полосок на бумажных раздвижных перегородках. Громко чирикают воробьи. Харрис звонит в колокольчик, стоящий возле кровати. Входит А- Ло, слуга-китаец.
А-Ло. Did you ring, Sir?[33]
Харрис. Open the shutters, will you?[34]
А-Ло. Very good, Sir![35]
А-Ло открывает ставни и уходит. Комнату заполняет солнечный свет.
Долгая пауза. Наконец крадучись входит О-Кичи. В руке у нее сосуд, похожий на бутылочку для сакэ, который она прячет под длинным рукавом кимоно.
О-Кичи. Господин, мне все-таки удалось уговорить их надоить немножко молока…
Харрис. Oh! Milk! Milk![36] (Вырывает бутылочку у О- Кичи.)
О-Кичи. Что вы! Погодите, я вам налью… (Закрыв нос рукавом, подает стакан Харрису.)
Харрис. Ah! It's good to see and taste milk again![37]
О-Кичи. С каким удовольствием он пьет!.. Что вкусного он находит в этой вонючей дряни! (С удивлением наблюдает за Харрисом.)
Харрис (вдруг хватает О-Кичи в объятия). My darling! My little dove! My star! My dearest love![38]
О-Кичи, пораженная, пытается вырваться, но Харрис обнимает все крепче, покрывая поцелуями ее лицо.
Харрис. My sweetheart! My bride! My sun! My soul![39]
О-Кичи. Помогите! Кто-нибудь, скорее сюда! Хьюскэ-сан! О-Фуку-сан!
Из комнаты Хьюскена выбегает испуганная О-Фуку.
