его спасли именно они. Именно они приняли на себя власть и великую ответственность за младших братьев. Именно старшие — получившие возможность делиться своим даром. Так разум и дух доктора Сантаны, еще одного Учителя человечества, породили новую расу — Homo superbius.
Прекратились войны. Были остановлены эпидемии. Люди забыли о голоде. Велика ли цена, которую мы платим за это? Несомненно. Но жертвы были бы неизмеримо больше, если бы старшие со своей вековой мудростью не пришли на помощь. Мы знаем их силу и знаем, что их правление могло бы стать тираническим. Но не стало. Напротив — они ищут достойных бессмертия и делают их бессмертными. У каждого из нас есть шанс попасть в элиту — ответственную, умную и долговечную, не подавляющую таланты и не боящуюся их. Да, мы платим за совершенство человеческими жизнями — но это единственная альтернатива самоубийственному тотальному истреблению, в которое мы неминуемо скатились бы, предоставь нас старшие нашей судьбе. Ценой мира и процветания в Риме тоже были человеческие жизни — что же случилось, когда ответственной элите пришла на смену безответственная?
Катастрофа. Ужас. Падение.
То же самое произошло бы здесь, если бы старшие не ставили благо общества выше своих собственных желаний. Если бы только брали, а не отдавали.
Бывает, что человек, который кажется достойным даже при пристальном взгляде, таит в себе фатальную слабость. Бывает, что после инициации эта слабость прорывается наружу. Власть развращает — мы последние, кто будет это отрицать. И тогда появляются те, кто ставит свои желания выше той цели, ради которой им и позволено было обрести новые возможности. Этого — ни в большом, ни в малом — нельзя допустить. Потому что элита, существующая для себя, — это гибель для всех. Мы знаем это. Это не вопрос веры. Мы знаем, потому что фронтир проходит не так далеко, как нам хотелось бы. Потому что безумие, царящее там, рвется из-за него к нам. Мир без ответственности. Мир, где слабейший является не младшим братом, не союзником, не подданным даже, а только пищей того, кто сильнее, вне зависимости от того, кто этот сильный — человек или старший. Мы вынуждены держаться за закон, потому что только он стоит между нами и бездной. Когда закон нарушает человек, есть много способов возместить долг обществу. Когда закон нарушает высокий господин — только один. Потому что высокие господа живут за счет тех жизней, что им отдали. И если они хоть раз взяли для себя — значит, с самого начала были недостойны этого дара.
Эволюция не знает обратного хода. С верхней ступеньки путь только в пропасть. Вот почему мы — именно мы, люди, — совершаем сегодня правосудие над старшей Миленой Гонтар. Она виновна именно перед нами. Инициировав человека без согласия общества, она безответственно породила еще одного представителя безответственной элиты. На протяжении двух лет они терроризировали ночные города, оставляя за собой трупы. Они крали, грабили и убивали. За этим же они приехали и в наш город — и здесь ее схватили. Милена Гонтар, мы имеем право на самозащиту, и мы пользуемся этим правом. Мы не узурпировали власть, которой приговариваем вас. Власть узурпировали вы, и она ушла из ваших рук. У вас есть еще шанс перед смертью — примириться с Богом и мирозданием, выдать сообщника. Бог есть любовь. Он простит вас, и ваша карма будет легче в следующей жизни.
Священница умолкла, ожидая ответа преступницы. Милена Гонтар молчала долго, и все уже решили было — она будет молчать до конца; но вдруг вампирка расхохоталась.
— Ты глупая дура, — сказала она с балканским акцентом. — Никакую власть меня приговорить ты не имеешь. Тебе дали другие приговорить меня. Те, кто сильнее. Вас пасут и едят — вот правда. Вы согласны, что вас едят, за то, что вас пасут, — вот это правда. А мне устало вас пасти, вы тупое стадо. И я нашла себе волка, и мы стали волками. Ты боишься волков, потому что мы хотели наплевать на твой колокольчик, коровка. Только потому. И ты затопчешь меня сейчас, но мне ничего не жаль. Он найдет тебя и выпьет твою кровь. Жди, коровка!
Милена Гонтар снова захохотала. Один из охранников, шагнув вперед, приложил к ее горлу станнер и парализовал голосовые связки — смех стал беззвучным.
Но, словно подхватив от Милены Гонтар ее безумие и ярость, грохотом и светом ахнул утренний парк, окружающий площадь. Еще, еще и еще раз. Четвертый взрыв хлопнул совсем рядом, из-под фонаря близ помоста повалил дым. На фоне всего этого резкое «ж-жж!» пинч-мины, убившей всю электронику на двадцать метров вокруг, просто потерялось. Тем более что шумовую эстафету после четырех разрывов принял двигатель мотоцикла.
Снизу это было красиво и жутко — с крыши музея, с выступавшего вперед полукружия, взлетел стальной всадник. Мотоцикл описал в небе почти идеальную дугу и приземлился прямо на помост. Будущий высокий господин не успел отскочить и от столкновения с летающим мотоциклом перешел в категорию полных и безусловных покойников. Всадник, затянутый в черную кожу, еще в полете выпустил руль и соскочил с седла, гася инерцию своего тела обратным сальто. Опытный глаз отметил бы, что каскадер не рассчитал и спрыгнул слишком высоко, в четырех-пяти метрах от помоста. С такой высоты нельзя приземлиться на ноги, не поломав кости.
Полтора центнера хромированной стали врезались в оцепление и укатили дальше, окончательно распугав зрителей. Проломив кусты, мотоцикл со всего маху воткнулся в бетонную оградку газона, кувыркнулся через нее и завалился под дерево, продолжая рычать мотором.
Высокие господа не унизились до того, чтобы кинуться к своим машинам, — но их плавное перемещение по скорости не уступало бегу человека. Видимо, аттракцион со взрывами и воздушными всадниками им не понравился. И тут слева, из аллеи, проскочив прямо меж деревьями, вылетела «нива- селянка» с убранным верхом. Водитель, тоже в черной кожаной куртке и зеркальном мотошлеме, резко остановил машину прямо напротив импровизированной трибуны и дал автоматную очередь. Высоких господ нельзя убить свинцом — но пуля точно так же ломает им кости и рвет мышцы, как простым смертным. А иглопуля из «девятки» вдобавок летит вдвое быстрее звука и крошит все на своем пути.
Люди-телохранители и сопровождающие ахнуть не успели. Очередь была длинной и легла с нужным рассеиванием. В панике, суматохе и клубах дыма, в хаосе пальбы — это проснулись милиционеры из оцепления — каскадер-мотоциклист на какое-то время потерялся из виду начисто. «Нива» ткнулась в помост, водитель бросил руль, перегнулся через правый борт — и тут дым отнесло и стало видно, что мотоциклист лежит там, в полушаге от края. Водитель «Нивы» подцепил его за плечи, рванул… Один из высоких господ поднялся, весь кривясь на правый бок: свинец переломал ему с этой стороны ребра и оторвал руку. Левой (которая тоже слушалась плохо) он медленно и неловко (для высокого господина) вытащил из кобуры антикварный бесшумный пистолет, прицелился в слившиеся на миг фигурки двух кожаных рыцарей — и выстрелил. Тот, в машине, упал назад, на сиденье, но, видимо, пальцы так и не расцепил — второй ухнул в недра «селянки» рядом с ним. По иронии судьбы именно пуля придала тот импульс, которого не хватало. Кто из двух был ранен, высокий господин не разглядел в дыму и не смог просканировать — кругом бурлил водоворот человеческой боли. Но кого-то он достал, и сейчас милиция возьмет обоих.
Нет — тот, что был за рулем, дал газу, и задним ходом очень быстро машина снова убралась в кусты, смяв жасмин и сирень. Взвыли двигатели нескольких милицейских машин — остальные просто не смогли завестись: импульс сжег бортовые компьютеры.
Началась погоня.
Все произошедшее уложилось в какие-то секунды. Только что была торжественная и мрачная церемония, и вот нате вам: взрывы, дым, мотоцикл в кустах кверху колесами, убитые люди и пострадавшие высокие господа, рев автомобильной погони со стрельбой, а главное — мертвая, мертвее не бывает, госпожа Милена Гонтар без головы; то есть полное унижение высокого правосудия…
Эней гнал вниз по главной аллее парка, которая плавной спиралью сбегала к набережной. Сразу за поворотом в дорожное полотно были вбиты низкие бетонные столбики, перекрывающие проезд в парк. Он об этом знал и вывел «Ниву» на узкую пешеходную дорожку, поднял на два колеса — правые колеса проехались по крутому склону косогорчика — и, не сбавляя скорости, погнал дальше, вниз. Обе милицейские машины, добравшиеся до этого этапа (еще три засели на декоративных камнях выше), затормозили, начали неуклюже выруливать и выбыли из гонки.
А Эней вылетел на проезжую часть поперек движения, развернулся со скрежетом тормозов и визгом покрышек по асфальту и понесся по пустой дороге к Новому мосту. Последняя милицейская машина,
