продержавшаяся до самого финала, не вписалась в поворот и влетела носом в фонарный столб.
Эней резко притормозил, заглушил двигатель и левой рукой вынул из кармана пинч-гранату. Прицельно бросить ее он сейчас не мог бы — но, по счастью, этого и не требовалось. Когда два увязавшихся снитча зависли в воздухе чуть позади машины, он нажал активатор и бросил снаряд. Голубая вспышка, резкий взвизг, едкий дым паленого пластика — и снитчи обрушились на асфальт.
Теперь вперед.
Правая рука слушалась еле-еле, по боку текла кровь — словил пулю, втаскивая в машину этого невесть откуда взявшегося каскадера, который сделал его, Энея, работу. Через мост, в сером светлеющем воздухе весеннего утра, на тот берег, в кварталы старых блочных домов, в лабиринты заводов, терминалов и подъездных путей…
Адреналиновый взлет прошел, силы уходили с каждой каплей крови. Пуля явно была необычной — взорвалась на выходе, сделав в кожанке хорошую дырку и опалив подмышку. Скорее всего, ББП-9, реагирует на смену плотности среды: пробив бронежилет или легкий полудоспех, взрывается в теле. Будь на Энее хоть какая-то защита, кроме телячьей и собственной кожи, — лежать бы ему на помосте рядом с этим прыгуном и вампиркой.
Ощутив, как нарастает вялость в мышцах, Эней немного сбросил скорость. Шлем стал тяжелым и душным, Эней стянул его левой рукой, на несколько секунд бросив руль, уронил куда-то под ноги и вновь схватился за баранку.
— Эй, — окликнул он мотокамикадзе, — там за приборным щитком аптечка, достань.
Нежданный соратник не шелохнулся. Эней повернулся к нему и увидел, что руки того заняты… головой. Темноволосая женщина лет тридцати. Глаза открыты — и еще живы, и еще шевелятся губы, как будто с той стороны бытия вампирка хочет что-то сказать живым. Показалось или и вправду последним ее словом было «люблю»? Начиная понимать, Эней легонько пнул попутчика в голень.
— Эй! Брось ее. Все уже.
Каскадер, рыкнув от боли, повернулся к Энею — по зеркальному забралу шлема скользнул отблеск золотой полоски, разгорающейся впереди у горизонта, — поднял забрало. Из тени сверкнули красным огнем глаза.
— Чего тебе?
— Брось ее, — терпеливо повторил Эней.
Варк наклонился, поцеловал мертвую в губы, с видимым усилием привстал и, широко размахнувшись, бросил голову в Днепр.
Потом снова повернулся к Энею.
— Аптечка, говоришь?
Открыл, достал…
— Красно-синий шприц-ампула, — сказал Эней.
— Знаю! — огрызнулся варк. Ну да, каскадер же, и явно ксилокаин не в первый раз видит… — Правое плечо вперед!
Эней как мог наклонился вперед и вправо. Как игла вошла под лопатку над раной — почти не почувствовал, но ощутил, как в мышцу единым духом вогнали полтора куба лекарства. Машина вильнула, варк придержал руль свободной рукой.
Зато уже через несколько секунд от плеча вниз пошло приятное онемение.
На законсервированном заводе Эней выбрался из машины и сбросил куртку. Футболку пришлось резать. Во время перевязки варк вел себя хорошо, даже не принюхивался. Уже светло, он уже должен быть изрядно приморен, подумал Эней. Значит, вести опять мне… Ксилокаин был коктейлем из обезболивающих и стимуляторов, и благодаря ему лицо Энея обрело почти нормальный цвет, а дыру в куртке, если не размахивать руками, никто не увидит. Варка лучше пристроить под задним сиденьем — и от солнца, и от чужих глаз подальше…
«Ты спятил, — сказал внутренний голос. — Его лучше пристрелить прямо сейчас и сжечь вместе с машиной».
Эней посмотрел на бывшего человека, который только что перевязал ему рану. Вспомнил, как тот, подняв забрало, целовал мертвую голову в губы, — и понял, что сейчас не убьет его. Не сможет.
В «Ниву» он бросил термопакет с часовым механизмом. Через полчаса она полыхнет факелом. Они с Ростбифом нарочно выбрали место посреди цеха, чтобы огонь никуда не перекинулся.
Варк даже сумел сам перебраться в «фолькс» — на ногах у него были высокие жесткие ботинки со шнуровкой, которые более или менее держали разбитые стопы. Это было хорошо, потому что Эней не знал, сможет ли в случае чего тащить непрошеного напарника.
Выруливая к окраинному мотелю, Эней видел, что на трассах уже полно дорожной милиции. План «Перехват» или, еще хуже, «Блокада».
«Тормозок», безликий загородный мотель для дальнобойщиков и тех, кто путешествует своим ходом, а от жилья хочет только спального места для себя и коня, был скопищем пенобетонных домиков — внизу гараж, наверху комнатка на двоих с ванной и туалетом. Загнав машину в гараж, Эней закрыл ворота и некоторое время раздумывал, тащить ли варка наверх. Грудь и плечо болят до помрачения, надо наложить нормальную повязку, вколоть антибиотик из автоаптечки, и сделать это сам Эней никак не мог, а доверять варку…
Тем временем варк выбрался из машины, держась за стеночку, и тут же рухнул на колени. Шок прошел, и стоять он больше не мог. Со стонами и невнятными ругательствами он сорвал с головы шлем. В тусклом свете гаражной лампочки Эней увидел вполне приятное лицо, смутно знакомое по снимкам в ленте новостей, и собранные в хвостик на затылке белые волосы.
Эней не знал, сможет ли потом еще раз спуститься вниз, поэтому вытащил из машины сумку с оружием, кинул в нее аптечку, повесил сумку на здоровое плечо и подошел к варку. Тот поднял голову и посмотрел на него снизу вверх. В темных глазах горели алые огоньки.
— Давай руку, — сказал Эней. — Наверху зашторено.
Варк ухмыльнулся и попытался встать. Он был выше Энея, а весил примерно столько же. Втащить по узкой лестнице его удалось чудом.
Наверху в комнатке царил полумрак — плотные пыльные шторы были задернуты, наружные жалюзи опущены. И все равно варк кривился и щурился — а может, просто он так отвлекался от запаха крови. Перевязку сделали в ванной. Доверять варку Эней не стал бы никогда, а как тот относится к пистолету с глушителем, ему было тем более безразлично.
Сам варк тоже держался еле-еле: ноги распухали, причиняя с трудом переносимую боль. Высокие ботинки удержали щиколотку и голень, но вот мелкие кости стопы от удара просто разлетелись. Ботинки, на вид очень дорогие, пришлось срезать. Кусая воротник куртки, варк включил кран и вытянулся на кафеле, подставив ноги под струи ледяной воды — душ тут был даже без поддона, просто угол отгорожен занавеской, да сток в полу.
— Спать, — сказал он, еле ворочая языком. — Очень нужно. Здесь буду.
Эней выключил свет и оставил его в темной прохладной ванной.
Сейчас он мог просто прикончить варка — удар посеребренным ножом в сердце, потом отрезать голову, и тот ничего не ощутит в дневной летаргии. Но рука не поднималась. Удивляясь сам себе, Эней закрыл дверь. До сумерек он в относительной безопасности. А вечером посмотрим. Это нетипичный варк. Явно недавно инициированный и не прошедший подобающего обучения. Похоже, что-то человеческое в нем еще оставалось. Стоило попробовать доставить его к Стаху на базу — ведь такого случая может больше не представиться.
Вечером варк выбрался из ванной. Переломы зажили бесследно, и был он чистенький, бодрый и вполне уже успокоившийся. Эней ему даже позавидовал. Сам он чувствовал себя не ахти: крепко лихорадило, рана горела огнем, грудь вспухла, и правая рука напрочь вышла из строя.
— Нам нужны ботинки, — сказал он. — Футболка и куртка. Так что мы сейчас поедем и взломаем один секонд-хенд.
— Никаких «нас», стрелок. Поеду я, а ты лежи и набирайся сил. Где этот секонд?
Эней объяснил где: на Соколе, ровно посередине между Победой, где была разгромленная квартира, и этим мотелем на Запорожском шоссе, где Ростбиф устроил запасной опорный пункт.
