Он не стронулся с места.
— Я мечтал о тебе с той самой минуты, как первый раз тебя увидел в дверях дома.
Она ощущала удовольствие, страх и ошеломление одновременно.
— Я…
— Нет, — коротко бросил он. — Не говори, что ты польщена.
— Конечно, польщена. Ты очень привлекательный и… — Но когда Дэвид прикасался к ней, она не могла связно мыслить. — Пожалуйста, отпусти меня.
— Ладно. — Но это далось ему дорогой ценой. — Ты сама знаешь, что такое со мной случается нечасто.
— Я думаю, мы застали друг друга врасплох… — начала она, осторожно сползая со стола.
— Пилар, мы не дети.
— Нет, не дети. — Она оправила свитер и вздрогнула, вспомнив, как касались его большие, горячие руки ее кожи. — И это одна из причин. Мне сорок восемь лет. А тебе… тебе меньше.
Дэвид не думал, что в такой ситуации можно смеяться, но не смог с собой справиться.
— По-твоему, разница в несколько лет — это предлог?
— Это не предлог, а факт. Кроме того, мы знаем друг друга совсем недолго.
— Восемь недель и два дня. И все это время я мечтал прикоснуться к тебе. — Каттер гладил волосы Пилар, а она не сводила с него глаз. — Я не собирался бросаться на тебя в оранжерее и стаскивать с тебя одежду в окружении цветочных горшков. Это получилось само собой. Ты хочешь, чтобы все произошло в более привычной обстановке? Тогда я заеду за тобой в семь часов и повезу обедать.
— Дэвид… Мой муж умер всего несколько недель назад.
— Бывший муж, — ледяным тоном отрезал он. — Пилар, не ссылайся на него. Я этого не выдержу.
— Как бы там ни было, тридцать лет не забудешь за две недели.
Дэвид обхватил ее плечи, заставив встать на цыпочки, и только тут Пилар поняла, что он взбешен.
— Пилар, Тони Авано перестал быть твоим островком безопасности. Пойми это. И стань моей.
Каттер снова поцеловал ее, долго и страстно, а затем отпустил.
— В семь часов, — сказал он и вышел на дождь.
«Этот никчемный сукин сын лежит в могиле и уже не сможет испортить жизнь ни мне, ни Пилар», — решил Дэвид. Он размашисто шагал, вобрав голову в плечи, весь кипя от гнева.
Он не позволит этому случиться. Для этого понадобится один прямой разговор, после которого все тайны и недомолвки выйдут наружу. И этот разговор состоится. Причем очень скоро.
Поскольку и Каттер, и София смотрели себе под ноги, столкновение было весьма ощутимым.
— Ой! — воскликнула София и схватилась за шляпу, которая должна была защитить ее от дождя. — Я думала, вы ушли домой.
— Сначала мне нужно было кое-что сделать. Я только что пытался соблазнить в оранжерее вашу мать. У вас есть возражения?
Рука Софии бессильно повисла.
— Простите, что вы сказали?
— Вы меня отлично слышали. Меня тянет к вашей матери, и я веду себя соответствующим образом. Намереваюсь действовать так и в ближайшем будущем. Это вас не смущает?
—Ах…
— Что, ни возмущения, ни паники, ни призыва к благоразумию?
Потрясение не помешало Софии понять, что перед ней стоит сердитый, крайне раздосадованный человек.
— Пока нет. Я подумаю.
— Черт побери, когда закончите, пришлете мне ответ по факсу!
Каттер яростно зашагал дальше; Софии даже на миг показалось, что из его ушей валил дым. Ошарашенная, сгоравшая от любопытства, она водрузила на место шляпу и помчалась вперед.
Когда она влетела в оранжерею, Пилар стояла и задумчиво смотрела на рабочий стол. Горшки раскатились, некоторые разбились, а часть рассады безвозвратно погибла.
Теперь было понятно не только «что», но и «где».
— Мама…
Пилар вздрогнула и схватила садовые рукавицы.
— Да?
София медленно шагнула вперед. Щеки матери пылали, волосы были взлохмачены прикосновением мужской руки.
— Я только что видела Дэвида.
Пилар выронила рукавицы из онемевших пальцев и быстро нагнулась за ними.
— И что?
— Он сказал, что пытался соблазнить тебя.
— Что?! — Теперь в голосе Пилар звучала не паника, а настоящий ужас.
— Судя по тебе, начало было удачное.
— Это было просто… — Пилар сняла с себя фартук, но так и не решила, куда его деть. — Мы поспорили, и он разозлился. Вот и все.
— Мама… — София бережно взяла у нее перчатки и фартук и положила их на стол. — Что ты чувствуешь к Дэвиду?
— София, что за вопрос?
«Вопрос, на который ты не хочешь отвечать», — подумала София.
— Попробуем разобраться. Тебя тянет к нему?
— Он привлекательный мужчина.
— Согласна.
— Мы не… то есть я не… — Не зная, что делать, Пилар оперлась руками о стол. — Я слишком стара для этого.
— Не говори глупостей. Ты красивая женщина в самом расцвете лет. Почему бы тебе не завести роман?
— Мне не нужны романы.
— Тогда секс.
— Софи!
— Мама! — тем же возмущенным тоном ответила София, а потом обняла мать. — Я испугалась, что обидела тебя, и хотела утешить. Прибежала сюда, увидела, что ты вся красная и взъерошенная, и поняла, что тут не обошлось без нашего нового и очень сексуального главного менеджера. Это же чудесно!
— Ничего чудесного. Во всяком случае, это больше не повторится. София, я была замужем тридцать лет. Пойми, мне сейчас трудно думать о других мужчинах.
— Мама, отца больше нет. — Объятия Софии стали крепче, а тон — мягче. — Мне трудно смириться с его смертью, с тем, как это случилось, и привыкнуть к мысли, что мне не дали с ним попрощаться. Это тяжело, хотя я знаю, что он не любил меня.
— Ох, Софи, это не так!
— Нет. — Она отпрянула. — Я не хотела, не искала и не нуждалась в его любви. Ты меня любила. Всегда. А он нет. И тебя тоже. Он просто не был на это способен. Но теперь все это в прошлом, и ты можешь порадовать человека, который обратил на тебя внимание.
— Ох, малышка… — Пилар погладила дочь по щеке.
— Я желаю тебе этого. И ужасно разозлюсь и огорчусь, если ты не воспользуешься этой возможностью, думая о том, чего никогда не было. Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я знаю. — Пилар поцеловала дочь в обе щеки. — Знаю. Но мне нужно время. Ох,
— А как ты узнаешь, если не попробуешь? — София хотела сесть на стол, но передумала. Обстоятельства этому не способствовали. — Он тебе нравится, правда?
— Нуда, конечно. — «Нравится? — подумала она. — Едва ли женщина позволит себя раздеть и будет
