забыть тебя, Габриелла Бридлав.
Эти слова доставили Габриелле намного больше удовольствия, чем она готова была признать. Они тронули ее до глубины души и согрели. Она провела руками по бокам Джо к талии, затем вверх к подмышкам и снова вниз.
— Теперь почувствуй напряжение в плечах. Сделай глубокий вдох и задержи дыхание. — Она ощутила, как он втянул живот и мышцы его напряглись. — Ты не задерживаешь дыхание, ведь так? Ты должен правильно дышать, если хочешь полностью расслабиться.
— Это невозможно.
— Почему?
— Поверь мне на слово.
— Стакан вина тебе поможет?
— Я не пью вина. — Джо помолчал, прежде чем произнес следующую фразу. — Только одно может мне помочь.
— Что же?
— Холодный душ.
— Вряд ли это лучший способ расслабиться.
Он снова рассмеялся, но смех его звучал невесело.
— Что ж, есть еще кое-что, о чем я размышлял, сидя здесь.
— О чем же? — спросила Габриелла, хотя уже догадалась.
— Неважно. — Голос Джо прозвучал тихо и хрипло. — Для этого нам придется раздеться, а это не может произойти.
Конечно, Габриелла понимала, что это не может произойти. Они являли собой полную противоположность друг другу. Ей нужен просветленный мужчина. А Джо Шенегэн так же просветлен, как пещерный человек. Он считал ее сумасшедшей, и, возможно, она именно такова. Менее недели назад Габриелла думала, что он извращенец, а теперь он сидит в ее гостиной, а она смазывает маслом его тело, словно он близок ей. Вероятно, она сумасшедшая. И все же она спросила:
— Почему?
— Ты мой осведомитель.
Что, по мнению Габриеллы, вовсе не являлось веской причиной. Подписанное ею соглашение стать осведомителем всего лишь кусок бумаги. Кусок бумаги, от которого не зависят желания. Сейчас лишь тот факт, что они совершенно разные люди с абсолютно противоположными взглядами, мог бы послужить веской причиной и удержать их от огромной ошибки лечь в одну постель.
Но, наблюдая за отблесками света на гладкой коже спины Джо, Габриелла подумала, что различия между ними, похоже, перестали иметь столь принципиальное значение. Движения ее рук постепенно становились медленнее, умиротвореннее и чувственнее. Джо лишил ее самообладания настолько, что она забыла, что не должна вкладывать в свои движения эмоции. Она окунула пальцы в нагретое масло, и прикосновения ее превратились в нежные поглаживания.
— Ощути тяжесть в солнечном сплетении и в животе. Сделай глубокий вдох и выдохни.
Она закрыла глаза и позволила своим рукам скользнуть по ставшим податливыми мышцам спины Джо. Он задрожал, и Габриелла внезапно ощутила всепоглощающую потребность наклониться и впиться в Джо зубами.
— Ощути тяжесть в паху.
— Слишком поздно. — Джо встал и повернулся к Габриелле. — Она уже давно там.
Габриелла устремила взгляд на его искривившиеся губы. Она подняла руки и, положив их на плоский живот Джо, принялась поглаживать большими пальцами волосы вокруг пупка. Опустив глаза, Габриелла заметила выпуклость, которую ни с чем невозможно перепутать. В горле у нее пересохло. Она облизала губы, и взгляд ее опустился еще ниже, к шраму на бедре, заметному сквозь разошедшиеся края пляжного полотенца.
— Сядь, Джо, — приказала она, и он опустился на стул. Полотенце сползло, обнажив край черных боксерских трусов. — Это то место, куда тебя ранили? — спросила Габриелла, опускаясь на колени между его ногами.
— Да.
Она погрузила большой палец в масло и сделала им несколько круговых движений по шраму.
— Тебе все еще больно?
— Нет. Во всяком случае, не так, как было, — прохрипел Джо.
— Кто это тебя?
Глядя на нее из-под опущенных век, Джо медлил с ответом, что немного удивило Габриеллу.
— Осведомитель Робби Мартин. Ты, возможно, слышала об этом случае. Около года назад о нем писали все газеты.
Имя показалось Габриелле знакомым, и через мгновение она вспомнила. Перед ее мысленным взором возник портрет юного блондина. Эта история долго не сходила со страниц газет. Имя полицейского, сделавшего роковой выстрел, не сообщалось, и она забыла об всем, кроме того, что Робби застрелили.
— Это был ты?
Он снова помолчал прежде, чем ответить.
— Да.
Медленно она провела несколько раз вверх и вниз по шраму и немного усилила нажим. Габриелла вспомнила детали, ибо, как и все в городе, обсуждала их с друзьями и задавалась вопросом, остались ли еще в городе полицейские, не готовые спустить курок, чтобы убивать молодых ребят лишь за то, что они выкурили немного «травки».
— Мне очень жаль.
— Почему? С какой стати тебе жалеть?
— Мне жаль, что тебе пришлось совершить нечто подобное.
— Я делал свою работу, — довольно резко сказал Джо.
— Знаю. — Она слегка впилась ногтями в мышцы его бедра. — Мне жаль, что тебя ранили.
— Ты ведь не считаешь, что я готов просто так спустить курок?
— Я не считаю, что ты безрассуден или готов лишить кого-то жизни, если у тебя есть другой выбор.
— Возможно, я именно так хладнокровен, как об этом трубили газеты. Откуда ты знаешь?
Габриелла ответила так, как подсказало ей сердце.
— Потому что я знаю твою душу, Джо Шенегэн.
Джо взглянул в ее ясные зеленые глаза и почти поверил, что она способна заглянуть внутрь него и увидеть там то, чего он сам с полной уверенностью не мог о себе знать.
Габриелла облизала губы, а затем сделала то, отчего у Джо замерло сердце и острое желание пронзило его. Габриелла наклонилась и поцеловала его бедро.
— Я знаю, что ты порядочный человек.
У Джо перехватило дыхание, и он подумал, станет ли Габриелла по-прежнему считать его «порядочным человеком», если он попросит ее переместить губы повыше и поцеловать другую, более ценную часть его тела. Но не успели сладостные фантазии овладеть Джо полностью, как Габриелла подняла на него глаза и лишила его иллюзий. Она смотрела на него так, словно и впрямь могла заглянуть ему в душу. Так, словно видела в нем более порядочного человека, чем тот, которым он сам считал себя.
Джо вскочил и повернулся к Габриелле спиной.
— Ты не сталкивалась с мерзостями, — заявил он, подходя к камину и облокачиваясь на каминную полку. — Возможно, мне нравилось высаживать двери, используя свое тело в качестве тарана.
— О, в этом я не сомневаюсь. — Она подошла к нему. — Ты крепкий парень. В чем я сомневаюсь, так это в том, что у тебя был иной выбор.
Джо бросил на нее взгляд через плечо, а затем устремил его на горящие на камине свечи.
— Выбор у меня был, мне было вовсе не обязательно преследовать торговца наркотиками в темной аллее. Но я полицейский, я должен гоняться за плохими парнями, и, если однажды принес присягу, я выполняю ее. Поверь, я был обязан поймать Робби. — Ему хотелось потрясти Габриеллу, чтобы с ее лица
