Машины на полной скорости проезжают по улицам Мюнхена, Гитлер и его соратники хранят молчание. Им кажется, что с рассвета прошло много лет, на самом же деле «Юнкерс» фюрера приземлился в аэропорту Мюнхена, куда они едут сейчас, всего пятнадцать часов назад. На аэродроме, еле заметном в сумеречном свете, стоит все тот же неумолчный гул моторов и видны те же самые силуэты, которые движутся к самолетам. Все, за исключением красного закатного неба, точно такое же, какое было и утром, даже легкий ветерок так же пригибает к земле невысокую сухую траву, которая растет между взлетными полосами. Но на самом деле страна стала уже совсем другой. В течение этих пятнадцати часов одни люди распрощались со своей жизнью, а другие ждут смерти.
Вильгельм Эдуард Шмидт уже никогда больше не напишет ни одной критической статьи, а тело фон Кара в ту самую минуту, когда самолет фюрера взлетает, уже валяется в лагерной пыли. Отныне в Третьем рейхе начнется самый настоящий разгул насилия.
В восемь часов вечера, когда самолет фюрера пролетает над Нюрнбергом, а потом поворачивает на Берлин, Мюнхенское пресс-бюро национал-социалистической партии выпускает коммюнике, в котором излагается официальная версия событий. Переданное по радио, оно повергает жителей Мюнхена в изумление – за исключением тех немногих, кого удивило перемещение войск в городе и появление баррикад на Бринерштрассе, никто ни о чем не догадывался. Теперь же диктор радио серьезным тоном сообщает:
«В течение нескольких месяцев отдельные элементы пытались спровоцировать конфликт между СА и государством. Руководитель штаба СА Рем, пользуясь безграничным доверием фюрера, не сделал никакой попытки подавить эти настроения, а, наоборот, только способствовал их усилению. Его извращенные вкусы (о которых слишком хорошо известно всем) так сильно усугубили положение, что фюрер стал испытывать сильные угрызения совести. Вчера ночью, в два часа, фюрер приехал в Мюнхен и приказал немедленно арестовать и поместить в тюрьму тех руководителей СА, которые скомпрометировали себя особенно сильно. Во время арестов наблюдались такие отвратительные с точки зрения морали сцены, что для жалости не осталось места. Некоторых руководителей СА застали вместе с молодыми людьми, страдавшими различными извращениями – один из них был пойман и арестован в совершенно неприличном положении. – Диктор делает паузу, а потом с еще большим нажимом продолжает: – Фюрер велел вскрыть этот нарыв и безо всякой жалости удалить его. Он не собирается больше допускать, чтобы на глазах у миллионов добропорядочных людей процветали уродливые, нездоровые страсти. Фюрер поручил Герингу очистить Берлин и, в особенности, избавить его от реакционных сторонников этого политического заговора».
Добропорядочные люди Мюнхена слушают эту речь молча, с суровым выражением лица, негодуя по поводу извращенцев, опозоривших немецкий рейх. Они рады, что фюрер оказался таким дальновидным и решительным и без сожаления порвал с этими людьми, невзирая на то что они были его старыми товарищами. Добропорядочные люди испытывают чувство удовлетворения, пакуя свои вещи. Завтра, 1 июля, начинается время отпусков. В Дахау забивают гвозди в гроб Вильгельма Эдуарда Шмидта, музыкального критика, а в Штаделхеймской тюрьме собирают тела расстрелянных офицеров СА. Добропорядочные люди ничего не знают об этом. По радио хор гитлерюгенда исполняет «Песню о Хорсте Весселе».
ГЛАВА 5
Ранний вечер в Мюнхене мягок и тих. В обширных парках, Английском и Старом ботаническом саду, расположенном рядом с Центральным вокзалом, гуляющих сегодня гораздо больше, чем обычно. Молодые люди, собирающиеся идти на концерт баварского ансамбля народной музыки, пьют пиво и смеются. Пивные залы в старом Мюнхене, как всегда в летнее время, заполнены до отказа. В жарких, прокуренных пивных подвальчиках люди поют песни, а официанты выкрикивают заказы. Только большое здание ресторана на Фрауэнплац стоит неосвещенным, вид его вызывает удивление прохожих. Это «Братвурстглекль». На его двери висит объявление, которое гласит, что знаменитый ресторан закрыт в связи с особыми обстоятельствами. Но если он закрыт, то остались еще «Донисль», «Петергоф» или «Ратскеллер» в городской ратуше. В эту теплую июньскую ночь в городе работает много ресторанов и кафе, повсюду рекой льется пиво и царит веселье. Никто не знает, что сегодня после обеда агенты гестапо забрали господина Центнера, владельца «Братвурстглекля», главного официанта и еще одного официанта. С тех пор их никто не видел, а полиция закрыла ресторан. Никто, кроме Центнера и его подчиненных, не знает, что однажды июньским вечером здесь встречались Рем и Геббельс. Центнер и его официанты уже никому не расскажут об этой встрече – они в Штаделхеймской тюрьме.
В других городах по всему рейху люди, ставшие невольными свидетелями тех или иных событий, стараются поскорее забыть то, что они видели. Во многих городах люди Гиммлера и Гейдриха работают не покладая рук с десяти часов утра. Везде происходит одно и то же – люди с неподвижными лицами в плащах, со шляпами, надвинутыми на глаза, стреляют в людей, которых они оторвали от семей.
В Глейвице, расположенном примерно в 200 километрах от Бреслау, ближе к полудню, когда рабочие покидают фабрики, к одной из них подъезжают черные машины. Убийцы спрашивают, где можно найти Рамшорна, полицейского префекта, члена СА, депутата парламента от нацистской партии и героя прошедшей войны. Агенты гестапо врываются, сметают охрану и стреляют в Рамшорна, который только что встал из-за стола. Он падает на ковер, как и Шлейхер в Берлине, как и Клаузенер.
В Штеттине посланцы Гиммлера сначала заходят в кафе «Веберсбергер» на Парадерплац. Посидев там и выпив пивка, они отправляются в штаб-квартиру гестапо, где арестовывают Хоффмана, местного руководителя гестапо, садиста и насильника, от которого рейхсфюрер СС решил избавиться.
В Кенигсберге, в серый балтийский денек, агенты хватают графа Хохберга, руководителя СС. Словом, под шумок убирают всех, кто мешает, – не важно, к какой организации принадлежит жертва, главное, что ее велено убрать. Достаточно, чтобы ее имя было внесено в списки, составленные организаторами операции. В одних случаях обреченного вывозят в лес и приказывают бежать, а шесть солдат прицеливаются и стреляют. Некоторым удалось таким образом спастись – их не убили, а только ранили. Так произошло с Паулем Шульцем в Потсдамском лесу. В ряде округов арестов и убийств совсем немного – в Тюрингии полиция и СС удовлетворились тем, что арестовали нескольких руководителей СА и отправили их в тюрьму или в Дахау. Они вернутся оттуда исхудавшими, с обритыми наголо головами и страхом, застывшим в ввалившихся глазах.
А в Берлине Гейдрих снова рассылает своих сыщиков и убийц – он пользуется возможностью избавить рейх от врагов. Он звонит по телефону, настаивает, отдает все новые и новые приказы. Он лично руководит операцией из штаб-квартиры гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе, заполняя карточки, которые его агенты отвозят Герингу и Гиммлеру на Лейпцигерплац. На карточках указывается номер и одно только слово – расстрелян, арестован или разыскивается. Так Геринг и Гиммлер узнают, какая судьба постигла их бывших друзей или коллег. Центральный коммутатор гестапо непрерывно посылает приказы руководителям на местах – Гейдрих не дает убийцам ни минуты передышки. Убрав одного осужденного, они тут же отправляются убивать другого. С субботы 30 июня по понедельник 2 июля с Принц-Альбрехт-штрассе было сделано 7200 звонков. Впрочем, одной из намеченных жертв удалось спастись – банкир Регенданц, организовавший встречу Рема с Франсуа-Понсе, давно уже умевший летать, был тайно предупрежден и в субботу утром улетел на своем самолете в Англию.
Но в основном гестапо и СС настигают свои жертвы. В Берлине убит адвокат, имевший наглость выступать против Макса Амана, убит также доктор Эрвин Вилен, штандартенфюрер СА, соперник доктора, служившего в СС. Распрощались с жизнью эсэсовцы Тойфл и Земпах, которые поссорились с Гиммлером. Некоторые жертвы пытаются защищаться. В Бреслау штурмовики открывают огонь по эсэсовцам оберабшнитфюрера Удо фон Войрша, сына генерала рейхсвера, вступившего в СС. Этот инцидент спровоцировал немедленное вмешательство армии. Вокруг Ратхауса и Штадхауса, на Ринге, занимают позиции грузовики рейхсвера, в которых сидят вооруженные до зубов солдаты. Многие жители Бреслау тут же вспомнили времена Добровольческого корпуса и угрозы революции в 1919 – 1921 годах. Но солдатам не пришлось открывать огонь. Фон Войрш и Брюкнер, партийный гаулейтер, сумели подавить сопротивление штурмовиков. Они приказали расстрелять своего старого боевого товарища СА Вехмара. Чтобы отмести от себя возможные обвинения в пособничестве бунтовщикам, они решают свалить всю вину на евреев. Евреев
