– Ну и отлично. Проходите, ребята, в гостиную, я сейчас принесу чего-нибудь выпить.
– Да нет, нам уже пора, – отказалась Изабелла. – Завтра рано вставать.
Подруга окинула ее оценивающим взглядом, потом оглядела Эдди и кивнула.
– Ну тогда пока. Хотя, полагаю, дело не в раннем подъеме. Верно? – И подмигнула.
Молодые люди вышли и погрузились в старенький «олдсмобиль», который Эдди с плохо скрываемым оттенком гордости называл «мой лимузин». Он немедленно притянул к себе Изабеллу, желая продолжить точно на том месте, где их прервали, но она чуть отстранилась.
– Черт, Эдди, как неловко получилось, – проговорила она.
– Неловко? А что тут неловкого? Разве что то, что твоя подруга не умеет себя вести. Вместо того чтобы поблагодарить тебя, позволила себе выговаривать, будто ты у нее чего украла…
– Да нет, Эдди, – вступилась Изабелла, – ты ее не так понял. Она просто тоже смутилась, когда увидела нас в таком виде, вот и брякнула первое, что пришло в голову.
Он отодвинулся, внимательно и несколько вопросительно посмотрел на нее, словно раздумывая, задать ей вопрос или не стоит, и все же решился.
– Слушай, Белла, когда я сегодня днем наорал на тебя, ну… ну ты сама помнишь, о чем я… Так вот, я не просто так тогда сказал, что хорошо к тебе отношусь. Я действительно отношусь к тебе даже не хорошо, а… ну почти серьезно. С уважением, что ли, которого не проявляют просто к девчонке, с которой хотят только переспать. Потому что ты… ты особенная, Белла, не такая, как все…
Она вздрогнула – эта сцена, слова, даже немного интонации напомнили ей то давнее, что вроде бы уже отболело, но нет-нет да и давало о себе знать болезненным потягиванием в области сердца.
А Эдди тем временем продолжал, не заметив легкого движения:
– Так вот, я хотел спросить у тебя одну вещь. Ну, пока еще не стало слишком поздно.
– Слишком поздно? – Изабелла пришла в себя, каким-то уголком сознания зарегистрировав странную фразу. – Что ты имеешь в виду, Эдди? Для чего поздно?
Он смутился, покраснел – да-да, покраснел – и признался:
– Пока я не влюбился в тебя так, что обратного пути не будет. Хотя… возможно, уже поздно…
– Уже поздно? – повторила Изабелла. – Уже поздно… Ты… Эдди, что, любишь меня? Ты это хочешь сказать?
– Нет! – яростно выкрикнул он. – Нет! Я ничего не хочу говорить! Ничего. По крайней мере до тех пор, пока ты не ответишь мне на один вопрос. Честно и открыто.
– Мне нечего скрывать от тебя, Эдди. Спрашивай, я отвечу. Ну же, смелее.
– Я… я чуть с ума не сошел сегодня, Белла, когда ты взяла и прервала наш разговор. А потом и вовсе отключила телефон, чтобы я не мог поговорить с тобой. Признаюсь, я был зол. Неимоверно зол. Просто до того, что убить хотелось…
– Меня?
Он печально хмыкнул.
– Нет, милая. Разве я могу поднять на тебя руку? Даже помыслить об этом? Конечно, не тебя. А твою драгоценную подружку. Эту расчетливую гадину Стокер, которая крутит тобой, как ей вздумается.
– Эдди! – предостерегающе воскликнула Изабелла, но он поднял руку, призывая ее к молчанию.
– Дай мне закончить. Пожалуйста. Я давно наблюдаю за вашими отношениями. И мне кажется, что они не совсем нормальные. До сегодняшнего дня, правда, я полагал, что тебе просто нравится в ней то, чего у тебя самой нет – резкость, прямолинейность, молниеносность суждений. Знаешь, вода и камень, лед и пламень… Вы же с ней совершенно разные. Может, это тебя и притягивает к ней, думал я. Но теперь мне пришла в голову еще одна версия. И я хочу выяснить, правильна ли она. Ты ведь скажешь мне. Правда, Белла?
– Да, конечно. – Она слегка подвинулась к нему, протянула руку, кончиками пальцев провела по его чуть шершавому подбородку. – Я же пообещала.
– Ф-фу… – Он с шумом выдохнул, набрал полную грудь воздуха, словно готовясь к прыжку в воду. – Это из-за маленького Бобби, да? Ты терпишь ее из-за сына Ронни? Потому что все еще любишь его, да? Я слышал, все слышал про то, как у вас там было и…
Он резко замолчал, словно споткнулся о нежданный барьер, увидев, что Изабелла отвернулась к окну. Тяжелое густое молчание постепенно наполняло кабину, покуда не окутало обоих непроницаемым облаком.
Эдди с ужасом смотрел, как любимая девушка начинает постепенно отдаляться, словно бы растворяться в нем. И он рванулся к ней, схватил за плечи, стремясь разрушить эту жутковатую завесу, разделявшую их.
– Белла!
Она услышала его, вынырнула из пучины своих сокровенных мыслей, повернулась. Посмотрела на Эдди – симпатичного, неглупого и бесспорно глубоко порядочного парня, только что практически признавшегося ей в своем чувстве. Она обязана ответить на его вопрос. Ответить честно и прямо, как и обещала. Изабелла тяжело вздохнула, и этот вздох резанул его по самому сердцу.
– Эдди, милый Эдди, – начала она.
И тут уже пришла его очередь вздыхать. Потому что эти слова не предвещали ему ничего хорошего. Они ясно свидетельствовали о том, что отношение Изабеллы к нему скорее дружеское, нежели любовное, и очень теплое, но совсем не пылкое, как у него.
– Я не могу ответить тебе, но не потому, что хочу что-то скрыть, а потому, что сама точно не знаю. Иногда мне кажется, что я по-настоящему хорошо отношусь к Натали, что мне нравятся ее такие… как бы это сказать правильно… грубовато-мужские, что ли, манеры… Временами, когда она перегибает палку, я начинаю сомневаться… Но, знаешь, скорее всего, я с ней дружу потому, что она нуждается во мне. Да-да, ты, возможно, и не поверишь, но это так! Обеспеченная, самоуверенная и почти властная Натали часто на поверку оказывается абсолютно беззащитной перед малейшими трудностями… морально-нравственного плана. И тогда ей необходимы мои поддержка, совет, помощь. Но ты спрашивал не совсем об этом, правильно? Тебя беспокоит моя привязанность к Бобби. Что ж, и тут я не могу сказать с уверенностью. Он милый малыш, обворожительный, такой доверчивый и общительный, что его просто невозможно не любить. Но нет, не знаю. Не исключено, что ты прав. Бобби – вылитый отец. И, конечно, он напоминает мне о Ронни. Но это все было так давно, уже почти два с половиной года назад. И у меня с Ронни ничего не было, совсем ничего. Ну, ты понимаешь…
– Да, я понимаю, о чем ты. Ты с ним не спала. Но ты любила его? Да? И сейчас любишь? Верно?
– Не уверена, я имею в виду, насчет того, любила ли я его тогда. Влюблена была, этого я не отрицаю. Но мне кажется, что любовь, серьезная истинная любовь, – это нечто большее, чем простая влюбленность. Ты согласен?
– О да… – Эдди давно окончательно протрезвел и теперь с глубокой, почти невыносимой печалью наблюдал, как подтверждаются его подозрения и рушатся надежды. – Да, это совсем другое.
– Эдди, не надо, не говори таким тоном, словно я тебе нож в спину всадила.
– Ну что ты, Белла, ты в высшей степени порядочная девушка, ты никогда не ударишь в спину. Острие твоего ножа попало прямо в грудь.
Изабелла заплакала, прижала голову к его плечу и, всхлипывая, пробормотала:
– Я чувствую себя последней гадиной, Эдди. Я ведь очень хорошо отношусь к тебе, очень. Зачем ты затеял этот разговор?
– Затем, что после сегодняшней нашей ссоры я понял – мне мало просто хорошего отношения, – тихо проговорил он. – Когда я без конца звонил, а ты даже не отвечала…
– Но, Эдди!.. – воскликнула Изабелла, вдруг вспомнив короткую сценку в коридоре. – Я уронила телефон, когда он неожиданно зазвонил, и он разбился! Вот посмотри. – Она вытащила из сумочки маленький аппарат и протянула ему. – Я не игнорировала тебя намеренно, Эдди! Я… я не успела договорить, потому что ты так раскричался! Я хотела предложить тебе пойти на бейсбол с Фредом или Тедом, они же разбираются в игре, а я нет, а после приехать к Натали. Я собиралась купить бутылку вина нам к ужину, взять в прокате «Опасен и без оружия», а потом поехать кататься. Вот! Я хотела провести с тобой вечер, очень. Правда, Эд. Мне хорошо с тобой. Но, пойми, я не могла отказать Натали. Она глубоко несчастна.
– Ладно, – устало вздохнув, перебил ее Эдди. – Давай только оставим бедную, несчастную банкирскую
