В подобных бесплодных внутренних диалогах она провела несколько дней и, окончательно измучившись, решила засунуть гордость в задний карман и позвонить подружкам-соседкам. Вернее, Джил, потому что Натали собиралась уезжать через три дня после нее самой. Жаль, конечно, ведь Натали всегда была в курсе всех событий, особенно когда дело касалось парней, а Джил, как правило, витала в облаках, но сейчас и народу в колледже осталось не так много, так что звонить особенно некому. Может, Джил все-таки что- нибудь знает…
Приняв решение, она с трудом дождалась вечера, когда ее соседка должна была появиться дома, набрала номер и, затаив дыхание, стала слушать длинные гудки – три, пять, десять, четырнадцать…
Изабелла уже решила перезвонить позднее, как раздался щелчок и вслед за этим прерывающийся, словно после долгого бега, голос Натали:
– Да. Слушаю. Кто там?
– О, Натали, привет! А я думала, ты давно уехала. Ты же собиралась с отцом в Европу, – удивленно проговорила Изабелла.
– А, это ты, Морган, – с какой-то необычной, натянутой интонацией отозвалась подруга. – Нет, я еще тут. У отца изменились планы, скорее всего мы перенесем поездку на август–сентябрь, так что я пока грызу гранит науки. Впрок, чтобы иметь возможность пропустить потом без потерь.
Как это ни странно, но Изабелле нравилась манера Натали обращаться к ней по фамилии, хотя сама она так этому и не научилась. Это придавало их отношениям более серьезный оттенок – не девичьей, а скорее мужской дружбы.
– Ясно. Ну и как там дела?
– Там? Что ты имеешь в виду? – все тем же неестественным тоном переспросила Натали.
– Ну… не знаю, – смутилась Изабелла. Не могла же она впрямую спросить ее о Ронни после того, как та прочла ей целую лекцию о том, что порядочной благоразумной девушке не полагается вступать в какие бы то ни было отношения с типами, подобными Роналду Брендону. – Просто… вообще в колледже…
– Да нормально, все как будто в порядке. Ничего экстраординарного. Слушай, Морган, ты извини, мне сейчас некогда с тобой разговаривать, – грубовато заявила Натали. – Не обижайся, малышка, я тебе напишу. Завтра. Как раз собиралась это сделать. А сейчас, извини, не могу продолжать. – И она отсоединилась, даже не дав возможности Изабелле позвать к телефону Джил.
Изабелла посидела, удивленно глядя на трубку, потом усмехнулась – вот тебе и разузнала о Ронни. Но, с другой стороны, по крайней мере ясно, что ничего непредвиденного с ним не произошло. Не заболел, не уехал с братьями Дилланами. Об этом Натали наверняка бы упомянула.
Как все-таки странно она разговаривала, размышляла Изабелла, машинально накручивая на палец прядь волос. То ли только что примчалась откуда-то, то ли, наоборот, собралась убегать… Чтобы у Натали да не было времени посплетничать и порасспросить что и как… Это на нее не похоже. Совсем.
Впрочем, какое мне дело? – решила она. Мало ли чем она была занята? Главное, сказала, что завтра напишет. Тогда, наверное, и расскажет все последние новости и сплетни.
Но этот разговор, вернее даже не разговор, а какой-то почти что обрывок, оставил-таки в душе Изабеллы ощущение легкого беспокойства, не внеся вместе с тем никакой ясности в тот вопрос, который больше всего тревожил ее в последние дни.
Она задумчиво бродила по дому, наталкиваясь на разные предметы, невпопад отвечала на вопросы матери, а потом вышла на улицу.
Жарко. Солнце уже клонится к закату, а температура все никак не спадает. Зачем я только приехала? Могла бы остаться в колледже, найти работу на лето или просто заниматься, как Натали, и встречаться с Ронни… И ни о чем не волноваться… А так… Дура же я все-таки. Мама за год успела отвыкнуть от меня, ну, порадовалась первые пару дней, а теперь я ей только мешаю, отец все время на работе. Нед вон не приехал и правильно сделал. А я все как маленькая, к маме стремлюсь, вместо того чтобы свою жизнь устраивать. А что, если плюнуть на все и махнуть обратно? Надо бы обсудить это с Натали. Как она считает? Может, что посоветует? Ох, как жарко…
Изабелла вернулась в кондиционированный уют дома и уселась перед телевизором, надеясь немного развеяться. Пустые бесплодные размышления и тревоги утомили ее, ей хотелось отвлечься от них и забыться. В конце концов, всему со временем находится объяснение. Надо лишь потерпеть и дождаться письма от Ронни, и все станет на свои места.
Вечер тянулся до бесконечности, ночь, не принеся с собой сна, не дала облегчения.
В шесть утра Изабелла подняла с подушки тяжелую, гудящую от недосыпания голову, поборола импульс первым делом кинуться к компьютеру и отправилась в душ. Прохладные тугие струи помогли ей хоть чуть- чуть прийти в себя. Но еще больше оживила неизвестно откуда взявшаяся уверенность в том, что сегодня она точно получит долгожданную весточку от пропавшего возлюбленного.
Что ж, предчувствие ее не обмануло. В электронном почтовом ящике лежало два новых письма – от Натали и от Ронни.
Изабелла улыбнулась, помешкала, решая, чье открыть сначала, но конечно же не выдержала и сделала выбор в пользу второго. Все так же улыбаясь, быстро пробежала глазами немногочисленные строчки и побледнела.
Изабелла заново перечитала письмо, словно проверяя, не привиделось ли оно ей в кошмарном сне. Встала, зачем-то прошла в ванную, недоуменно огляделась по сторонам, тряхнула головой и с неожиданно вспыхнувшей надеждой вернулась к компьютеру. Увы, поразившие ее прямо в сердце слова по-прежнему смотрели на нее с экрана монитора.
Вот так. Вот, оказывается, как бросают. Теперь и я знаю, как это бывает, теперь я стала одной из многих, павших жертвой знаменитого сердцееда. Какая гадость, какая дешевка!
Гнев и обида затопили все ее существо, лишая возможности не то что думать, но и дышать. Изабелла прижала ладони к вспыхнувшему лицу, отвернулась, не желая больше видеть ранившие ее слова, упала на постель и зарыдала.
Брошенная, ненужная…
Ты, наивная простота, Изабелла Морган! Не слушала свою лучшую подругу! Махнула рукой, решила, что она все преувеличивает. Вот и нет, Натали была права! Она-то разбирается в парнях, отлично понимает, что к чему. Всего на год старше тебя, а уже помолвлена. Ты-то раньше думала, что это папашка банкир пристроил дочурку, но нет, Натали Стокер не такая, она не потерпит, чтобы ее судьбу устраивали и решали за нее. Она крепко держит все в своих руках. В отличие от тебя. Ты ничего не держишь, ты просто размазня, вот ты кто, Изабелла Морган!
Ох, Натали, как же мне тебя сейчас не хватает, твоего голоса – хрипловатого, грубоватого, слегка сурового даже, но такого трезвого и ободряющего… Я почти готова признаться тебе, как не права была в тот наш последний вечер, когда защищала Ронни, говорила, что ты ошибаешься, что он не такой, каким его пытаются представить…
Да-да, мне было бы намного легче сейчас в Крестоне, рядом с тобой, чем тут, дома, где не с кем поделиться, не с кем поговорить. Ну не с мамой же, в конце концов, обсуждать Ронни и то, что он со мной сделал!
Изабелла вздрогнула, словно вдруг наяву услышала свои слова – «что он со мной сделал»…
А что он сделал с тобой, Изабелла Морган? О чем это ты таком говоришь? Очнись, детка! Он ведь по большому счету не совершил ничего дурного. Решительно ничего. Он был с тобой почтителен, вежлив, обходителен, нежен. Весел и заботлив. Говорил удивительные слова, каких ты еще ни от кого в своей жалкой и скучной жизни не слышала. Заставил тебя поверить, что ты необычная, не такая, как все
