— Ливи. — Он дотронулся до ее щеки. — Я не хочу и не могу притворяться, будто знаю, что это такое — потерять ребенка. Такое горе не способен до конца понять тот, кто сам его не испытал.
— Но я не умерла, — продолжала она, проглотив слезы. — Я ела, спала, как-то существовала. Но вместе с Джошем я похоронила часть себя. А что осталось, я задавила, расставшись с Дугом. Это был единственный способ выжить. Я так жила долго, не думая ни о каких переменах.
— Но ты не умерла, Ливи. — Он охватил ладонью ее подбородок. Он смотрел ей прямо в глаза. — А перемены — необходимое условие жизни.
— А ты любил кого-нибудь всем сердцем?
— Только тебя, — ответил он просто.
— О, Торп. — Ливи снова прижалась лицом к его плечу.
У нее заныло сердце. Он так легко обо всем говорил. И чувства приходили к нему легко. Но Ливи не была уверена, что так же легко сможет их принять. У нее еще не было для этого достаточно душевных сил.
— Ты мне нужен, но это пугает меня смертельно. — Ливи снова взглянула на Торпа, и ее взгляд был красноречивее слов. — Я знаю, что такое терять. Я не думаю, что смогу пережить это дважды.
Теперь он был близок к тому, чтобы завладеть ею навсегда. Он это чувствовал. Если он ее обнимет, станет целовать, то с ее губ сорвутся столь необходимые ему слова. Он читал ответ в ее глазах. И ему потребовалось все его самообладание, чтобы не торопить ее, не вынуждать, не заставлять.
«Не сегодня», — сказал он себе. В эти дни она с ним поделилась очень многим.
— Если ты нуждаешься в ком-нибудь, — ответил он, — это совсем не значит, что ты должна его обязательно потерять.
— Я стараюсь в это поверить. Впервые за эти пять лет.
Помолчав, он взял ее руку и поцеловал в ладонь.
— Сколько времени тебе еще понадобится?
Из глаз Ливи хлынули слезы. Ей даже не пришлось его ни о чем просить. Он все и так знал. Он давал ей то, в чем она нуждалась, без всяких вопросов и требований.
— Торп, я тебя не стою. — Ливи покачала головой. — Правда, не стою.
— Но это же я иду на риск, не так ли? — Торп улыбнулся. — И еще я считаю, что стою тебя. Таким образом, мы квиты.
— Мне надо подумать. — Ливи поцеловала его. — Это так трудно. Мне надо побыть одной.
— Да? — Торп снова ее поцеловал. — Ну что ж. — Он встал, увлекая Ливи за собой. — Хорошо, но думай быстрее.
— До завтра. — И она с минуту еще постояла, тесно к нему прижавшись. — Только до завтра.
Руки, ее обнимавшие, так сильны. В них чувствуется надежность. Этот человек так много может ей дать.
— О господи, какая же я дура, Торп.
— Да уж. — Он обхватил ее лицо ладонями. — Но я чертовски упрям, Кармайкл. Помни об этом.
— Я знаю, — прошептала она, когда он направился к двери.
Торп медлил и, взявшись за ручку двери, взглянул на Ливи.
— До завтра.
— До завтра, — повторила она, когда он ушел.
15.
Ливи когда-то считала, что влюблена, но это оказалось ошибкой. Ее чувство к Дугу было импульсивным, романтическим чувством, свойственным юности. Теперь она была старше. «Может быть, я стала чересчур осторожна? » — рассуждала она, устраиваясь за своим рабочим столом. Она скажет Торпу, что любит его, но хочет произнести эти слова без тени сомнения. Он этого заслуживает. И еще одно. Ливи не хотела, нет, просто не могла его потерять. Вот это было ей совершенно ясно. В очень короткий срок он стал средоточием ее чувств и мыслей. Зависимость. Конечно. Она не может отрицать, что зависит от него. Но любовь? Неужели бывает вот так быстро и счастливо, после всего, что она пережила?
Ливи не могла забыть, что она чувствовала, лежа рядом с ним утром. Она все время помнила о том, как от одного-единственного взгляда Торпа ее пронзает дрожь желания даже в комнате, полной народа.
Но значит ли это, что она его любит? Зачем она все время подыскивает другое название для того, что чувствует? Она уже давно знает ответ, и настало время произнести это вслух. Риск становится меньше, если делить его на двоих. Уравнять любовь в правах с возможностью ошибиться. Да, возможны любые неожиданности, и никто не обещает ей легкой жизни. Теперь она перед ним беззащитна. Ей никогда больше не удастся укрыться, спрятаться, просто некуда. Ливи внезапно поняла, что ей и не хочется прятаться. Она хотела только одного — целого мира, который вмещает в себе имя Торп.
— Ливи!
Ослепительно улыбаясь, она обернулась к вечно возбужденном редактору-распорядителю Чекстеру. Сегодня будет замечательный день.
— Бери команду. Быстро. Двойное количество пленки. И мчись к новому зданию сената. Какой-то парень захватил и держит там троих заложников, в том числе сенатора Уайета.
— Господь милосердный!
Ливи вскочила, схватила блокнот и сумку.
— Кто-нибудь пострадал?
— Пока нет. По крайней мере, насколько нам известно. — Чекстер бросился к кабинету Карла. — Но там была стрельба. Будь осторожна. Ждем от тебя сообщения как можно скорее.
— Через двадцать минут! — крикнула она уже за дверью.
Когда Ливи подъехала, полиция, охраняющая Капитолий, уже окружила здание, где засел террорист. Она оглянулась. Где же сотрудники госбезопасности и ФБР? Когда знаешь, что искать, найти нетрудно. Она увидела, как на крышах соседних домов снайперы меняли позицию. Люди, вооруженные безобразными на вид автоматами, что-то говорили в переносные рации. Уже отделили часть территории для прессы, и тут набилось множество репортеров и операторов. Все говорили одновременно, требовали ответов и пытались проникнуть через цепь ограждения в поисках более выигрышной позиции.
Ливи пробралась сквозь толпу и ухитрилась подсунуть микрофон к самому лицу ближайшего офицера в штатском.
— Оливия Кармайкл, Вашингтонское отделение «Новостей». Вы можете коротко описать случившееся? Знаете ли вы имя человека, который захватил сенатора Уайета? Каковы его требования?
— Он бывший охранник. Это все, что я вам могу сказать.
— Все, что вы хотите мне сказать, — поправила его Ливи, заметив искру, мелькнувшую в глазах офицера.
— Никаких требований он еще не заявил.
— Чем он вооружен? И как он вообще мог проникнуть в здание?
— Мы не знаем. Известно только, что у него есть револьвер. Он пока не ответил ни на один телефонный звонок.
Офицер отошел от практически ничего не узнавшей Ливи, оставшейся стоять среди изголодавшихся по новостям репортеров. Надо поискать кого-нибудь поразговорчивее. Она уже могла передать краткое сообщение, но собиралась выискать что-нибудь повнушительнее.
Сенатор Уайет. Ливи очень хорошо его помнила с того приема в посольстве. Веселый, розовощекий сенатор Уайет, который с ней шутил и велел танцевать с Торпом. Она посмотрела на здание напротив, на десятки его окон. Невозможно было представить сенатора в одной из комнат с револьвером, приставленным к его голове.
В толпе репортеров Ливи заметила знакомое лицо. Это была дежурная по вахте, которая заставила ее два часа просидеть в приемной несколько дней назад.
— Миссис Бингем. — Ливи благословила случай, заставивший ее выпить несчитанное количество чашек кофе, ожидая возможности пройти к сенатору. — Я Оливия Кармайкл из вашингтонских «Новостей».
— Ох, мисс Кармайкл! Какой ужас! — Женщина обратила ошеломленный взгляд к окнам напротив. — Они очистили все здание. Просто не верится. Бедный сенатор Уайет.
— Вы знаете, кто его держит в заложниках?
