подрывались на своих же минных полях. В последующем и за это не раз перепадало генералу Аюбу.
Из командующих (начальников) родов войск наиболее самостоятельное положение занимал командующий ВВС и ПВО генерал Абдул Кадыр Ака. На вид это был очень симпатичный, рослый человек. Начинал он службу офицером автомобильной службы в авиационных частях. Летно-технической подготовки не имел, но много лет работая в системе авиации и войск ПВО, ознакомился и знал основы боевого применения и управления этими родами войск. Он пользовался определенным доверием у президента, часто непосредственно от него получал задачи. Но будучи халькистом и очень гибким, хитрым человеком, одновременно оставался близким человеком по отношению к Министру обороны. В конечном счете он участвовал в мятеже 1990 г. и вместе с Танаем перелетел в Пакистан.
Среди других должностных лиц, с которыми приходилось больше всего сотрудничать, хочу вспомнить генерала Назара Мухаммеда, который с 1984 по 1986 гг. был Министром обороны, а в 1989–1990 гг. (во время моей работы в Афганистане) занимал должность председателя Чрезвычайной комиссии по призыву. Назар Мухаммед производил впечатление человека мудрого и уравновешенного. Он внимательно следил за ходом призыва, имел обычно подробные данные о состоянии дел. Готовил в основном обоснованные предложения, указы президента и постановления правительства о призыве и увольнении военнослужащих всех ведомств.
Но серьезного влияния на эти процессы он оказывать не мог. Он иногда по полгода не мог попасть на доклад к президенту. Помощники президента его отправляли к вице-президенту Рафи, который охотно, вежливо принимал его, но многих вопросов решить не мог. Мне с большим трудом удалось добиться, чтобы Назар Мухаммед был несколько раз заслушан на заседаниях Ставки ВГК. Решения, принятые Ставкой сводились к общим требованиям по улучшению призыва, а порочная система призыва оставалась неизменной. К тому лее у председателя Чрезвычайной комиссии по призыву не было никаких властных полномочий, он не мог проконтролировать и что-либо потребовать от министров военных ведомств.
Поэтому, несмотря на формально старательную работу генерала Назара Мухаммеда, дела на его участке работы решались плохо. Да и сам он особой настойчивости в этой области не проявлял.
Заметную роль в Кабуле играл 1-й секретарь Кабульского горкома Дауд Размьяр. Он запомнился как очень умный и деятельный человек, всегда очень ярко и убедительно выступал. Я его в шутку звал «Робеспьером», но он сказал, что не хотел бы, чтобы его постигла участь Робеспьера. Мы вместе с ним несколько раз проводили совещания с руководителями районов, наиболее крупных предприятий, учебных заведений по вопросу оказания помощи в обороне города.
Я им рассказал, как это делалось при обороне Москвы, Одессы, Сталинграда. После этого они закрепили районы, предприятия и учебные заведения за определенными частями, находящимися на передовых позициях. Обязали их посылать туда своих представителей для моральной поддержки, помогать их семьям, посылать личному составу теплые вещи, некоторые продукты, проводить для них концерты. Все руководители проявили немалый энтузиазм, провели в своих районах митинги, начали создавать ополчение. Для этого ополчения Московский горком послал обмундирование, медицинское имущество, средства связи. Но первоначальный энтузиазм партийного актива быстро остывал, особенно, когда представители районов несколько раз попали под обстрелы и понесли потери. Немалое сдерживающее воздействие на них оказывали и угрозы моджахедов.
Вместе с Размьяром мы встретились и с лидерами религиозных общин. Просили их бывать в войсках и настроить их на стойкую оборону.
Последний раз мы виделись с Размьяром в Москве, где он был послом Афганистана.
Из командиров корпусов особо хотел бы отметить генерала Нурульхака Олюми — командира 2 армейского корпуса, расположенного в районе Кандагара. Он отличался прежде всего умелой работой среди населения и полевых командиров оппозиционных сил. Хорошо вел агентурную разведку. Как только становились известными намерения моджахедов об очередной вылазке против Кандагара, по совету генерала Олюми или по своей инициативе целые группы родственников и знакомых из Кандагара отправлялись к полевым командирам оппозиции и уговаривали их не предпринимать обстрелы и нападения. Были данные и о том, что в ряде случаев моджахедам за отказ от нападения платили деньги, давали продовольствие и даже боеприпасы.
Как и в Герате, в Кандагаре моджахедам разрешалось приходить в город к своим родственникам, оставляя оружие на контрольно-пропускных постах.
Генерал Олюми всемерно содействовал торговле, уделял большое внимание восстановлению и ремонту мечетей, школ, больниц, дорог внутри города, проводил благотворительные мероприятия для малоимущих. Вообще среди населения и в войсках Олюми пользовался большим авторитетом.
Благодаря всем этим мерам Кандагар и его окрестности в 1989–1990 гг. жили спокойнее, чем в других городах. Генерал Олюми не получал от правительства даже продовольствия и закупал его на месте. Организовал фабрику по изготовлению военного обмундирования и обуви.
Вместе с тем были и периодические обстрелы Кандагара и особенно интенсивные обстрелы аэродрома, расположенного в 12 км южнее Кандагара. Моджахеды прочно блокировали дороги и не пропускали машины по дороге на Герат и Турагунди.
Проводились активные действия по удержанию Кандагарского аэродрома, расширению контролируемой зоны вокруг города, разблокированию дороги на север, прокладке обходной полевой дороги северо-западнее города. Но в целом войска 2-го армейского корпуса решали главным образом оборонительные задачи по удержанию занимаемых позиций и вели себя довольно пассивно. В этом регионе действовал принцип: «Нас не трогай, мы не тронем».
Тесные связи генерала Олюми с оппозицией вызывали у президента Наджибуллы определенные подозрения и он опасался, что в сложной переменчивой обстановке Олюми может вообще переметнуться на сторону оппозиции. Президент периодически менял Олюми на посту командира 2 корпуса, отправлял его на учебу в СССР. Но после замены другие командиры корпусов трудно приживались в Кандагаре, обстановка там осложнялась и президент был вынужден снова возвращать Олюми на свое место, где он обеспечивал определенную устойчивость и стабильность.
Мне много раз приходилось встречаться и беседовать с генералом Олюми. В целом его суждения по оценке обстановки были здравыми. Но в разговоре он почти никогда не поднимал оперативно-тактических вопросов, проблем боевого применения войск и управления. Все его разговоры сводились обычно к вопросам присвоения генеральских и полковничьих званий, награждения и назначения на должность нужных ему людей, недостаточного обеспечения его войск оружием, военной техникой и боеприпасами, жаловался на недооценку его заслуг, давая понять, что он мог бы работать и в более крупной должности в Кабуле.
В этих делах ему не мог помочь даже родной брат, работавший помощником у Наджибуллы. Нурульхан Олюми по своей инициативе ни разу не предпринял хорошо подготовленных наступательных действий с целью разблокирования дороги, ведущей на Север и доставки в Кандагар оружия, техники, боеприпасов и горючего из Турагунди. Президенту пришлось организовывать специальную операцию за счет войск Гератского и Шиндантского гарнизонов, чтобы пробиться с грузами в Кандагар. Интересно отметить, что некоторые соединения и части, входящие во 2-й армейский корпус, располагались не только в Кандагаре, но и в других гарнизонах (например, Лашкаргахе, Калате и др.), но Олюми за редким исключением из Кандагара никуда не выезжал и в подчиненных войсках не бывал. В частности, президент почти ежедневно интересовался обороной окруженного Калата. И снабжение этого гарнизона шло исключительно из Кабула, а командир 2-го корпуса никаких усилий для этого не предпринимал, хотя в Калате располагались подчиненные ему войска.
Генерал Олюми проходил курс военного обучения в Советском Союзе. Журналисты часто пишут, что он хорошо знал русский язык, но это не соответствовало действительности, знал он его очень слабо.
Генерал Олюми был человеком большого роста, с хорошей представительной осанкой и благородными манерами. В целом он был одним из видных, колоритных афганских военачальников, успешно выполнявших возложенные на него задачи. Слабые места и противоречивый характер его деятельности во многом определялись не только его личными качествами, но и особенностями военно-политической обстановки в юго-западной части Афганистана и спецификой афганского менталитета. Командиром 1-го армейского корпуса в Джелалабаде был генерал Фазыл Ахмад. Поскольку в Джелалабаде почти не отлучно находились представители Ставки (генералы Делавар, затем Лудин) и там, кроме 1-го корпуса, выполняли задачи
