Но как бы то ни было, наше военное руководство тоже понимало, что Республике Афганистан надо помогать, иначе пойдет насмарку все, что было вложено в эту страну и старалось помощь эту оказывать. Мы тоже отдавали себе отчет в том, что обстановка в СССР коренным образом менялась и нашему Министру обороны и Генштабу не так-то просто было противостоять нажиму со стороны депутатов Верховного Совета и общественных сил, негативно относящихся ко всему, что делалось в Афганистане. Да и среди высших военных руководителей не было единого мнения.
Большую роль в снабжениии Кабула, а через него и других гарнизонов играл «воздушный мост», связанный с доставкой грузов транспортными самолетами гражданской авиации и военно-воздушных сил. Перевозились по воздуху в первую очередь самые необходимые артиллерийские и авиационные боеприпасы, продовольствие и другие материальные средства. «Воздушный мост» начал функционировать с 12 марта 1989 года. В 1989 году выполнено 7047 рейсов, в том числе военно-транспортной авиацией — 2220 и ВВС — 4827. В среднем ежедневно прибывало по 24–25 рейсов.
За шесть мегяцев 1990 года было выполнено — 2647 рейсов, в том числе ВВС — 1560 и МГА — 1087 рейсов. В среднем ежедневно прибывало 14–15 рейсов. Поддержание этого воздушного моста доставляло много хлопот и требовало больших усилий, чтобы не допустить обстрелов аэродрома и транспортных самолетов в воздухе. С этой целью проводился целый комплекс различных мероприятий. Основными из них были:
Ведение разведки с целью своевременного выявления маршрутов доставки и мест хранения переносных зенитно-ракетных комплексов как в Кабуле, так и в районах, контролируемых моджахедами. Проведение чисток и других внезапных профилактических мероприятий в районах, прилегающих к аэропорту. Создание в гарнизоне мобильной группы для блокирования районов пусков мятежниками ракет и захвата расчетов зенитно-ракетных комплексов. Подготовка группы радиоперехвата переговоров мятежников о пусках зенитных ракет. Усиление работы по закупке у мятежников ПЗРК «Стингер» и «Блоупайп». Нанесение ударов авиации и артиллерии по огневым средствам противника. Тщательный досмотр автомобильного и другого транспорта при въезде в зону обороны Кабула и в город. Организация в районе аэропорта воздушного патрулирования двумя вертолетами в период посадки и взлета транспортных самолетов. Строительство укрытий для самолетов на аэродроме в соответствии с ранее намеченными планами. Усиление режима охраны и обороны аэродрома, воспрещение проникновения посторонних лиц. Проведение с экипажами самолетов инструктивных занятий по выполнению отстрелов пиропатронов на высотах менее 600 м и применение системы «Аварийный отстрел», порядку уборки механизации крыла после взлета, ведению наблюдения в воздухе с учетом особенностей посадки в Кабульском аэропорту. Объявлением по радио и телевидению о возможных последствиях обстрела самолета над густонаселенными районами города. Показ фильма о возможных последствиях падения самолета на город. Проведение разъяснительной работы с населением по выявлению лиц, намеревающихся проводить диверсии и обстрелы и др. Надо сказать, что все эти меры позволили обеспечить в основном безопасное функционирование воздушного моста. Было потеряно два транспортных самолета. Но прямых доказательств, что они были сбиты противником, не было.
Несмотря на крупнейшие события, происходившие в 1989–1990 гг. на международной арене и внутри Советского Союза, афганская проблема оставалась одной из наиболее важных и острых. Она неоднократно рассматривалась на заседаниях Политбюро и секретариате ЦК КПСС. Учитывая исключительную важность афганского вопроса, казалось бы, решение его должно происходить под непосредственным руководством Генерального секретаря КПСС, председателя Верховного Совета, а позже президента государства М. С. Горбачева. Но практически вопросы, связанные с Афганистаном, каждым ведомством (МИД, Министерством обороны, Комитетом Государственной безопасности, Министерством внутренних дел, Комитетом по внешне-экономическим связям) решались, исходя из своих подходов. Хорошо продуманной, долгосрочной политики по отношению к Афганистану не было выработано.
Для координации усилий различных ведомств, как всегда, была создана межведомственная комиссия. Но жизнь давно показала, что на заседаниях комиссий, президентских и других советов никаких путных, перспективных решений выработать невозможно, ибо каждая сторона приходит на совещание с выводами и предложениями, выработанными с точки зрения узковедомственных позиций, без учета всех сторон рассматриваемого вопроса.
Любой совет, комиссия могут плодотворно обсуждать какой-нибудь вопрос, если он до этого объективно проработан авторитетным мозговым центром и выработаны предложения с альтернативными вариантами решений. Но ничего этого не было.
На совещаниях же афганской комиссии руководители ведомств говорили одно, а своим подчиненным в Кабуле давали совсем другие рекомендации. Все это отрицательно сказывалось и на нашей работе в Афганистане.
М. С. Горбачев с советскими представителями, работающими в Афганистане, вообще не общался. Сталин во время войны при всем его узурпаторстве систематически лично разговаривал по телефону и телеграфу с командующими войсками фронтов, командармами и даже с отдельными командирами дивизий. Он нередко приглашал их к себе перед принятием важных решений. Я был назначен главным военным представителем в Афганистане и за время пребывания там было два звонка от М. С. Горбачева. Первый раз в апреле 1989 г. во время Джелалабадских событий. Раздался звонок по «ВЧ» (правительственной связи), кто-то из помощников сказал: «Не отходите от телефона, будете говорить с М. С. Горбачевым»… Минут через 15–20 уже другой голос попросил доложить обстановку для Михаила Сергеевича, который, как мне объяснили, собирался со мной говорить, но времени для этого не оказалось.
Второй звонок был в начале ноября 1989 г., когда меня предварительно предупредили, что предстоит разговор с Михаилом Сергеевичем. Через несколько минут я услышал его голос. Он поздравил меня с присвоением воинского звания «генерал армии», поблагодарил за службу и пожелал успехов. В ответ, как положено, я тоже выразил признательность за доверие и заверил, что будем держаться до конца. Еще я успел его попросить прочитать мое последнее донесение с оценкой обстановки в Афганистане. Михаил Сергевич сказал: «Хорошо, прочитаю». Но как потом я узнал, это донесение до него так и не дошло.
Из других советских руководителей мне чаще приходилось встречаться и общаться по телефону с Э. А. Шеварднадзе и В. А. Крючковым. Они несколько раз прилетали в Кабул. Правда, и здесь они больше общались с президентом и представителями своих ведомств. Для разговора с военными советниками времени почти не оставалось. Изредка были телефонные разговоры с Л. Н. Зайковым, который курировал вопросы поставок военной техники в Афганистан. Надо сказать, что Э. А. Шеварднадзе и В. А. Крючков всегда доброжелательно выслушивали наши просьбы, предложения и, как правило, активно поддерживали их.
До 1989 г. оперативные группы Министерства обороны СССР располагались в отдельно расположенных дворце, особняках, оснащенных хорошей связью. В материально-техническом отношении опирались на тыловые структуры 40-й армии (питание, медицинское обеспечение, военная торговля и др.). Но с уходом советских войск все это было свернуто. Нас поселили при посольстве в крайне стесненных условиях и на правах бедных родственников. Это порождало многие неудобства в работе.
В 1988–1989 гг. советским послом в Афганистане был Юлий Михайлович Воронцов, который одновременно являлся первым заместителем Министра иностранных дел. Юлий Михайлович — профессиональный дипломат, один из наших видных и талантливых внешнеполитических деятелей. Родился он в 1929 г. Получив дипломатическое образование с 1952 г. работал в аппарате МИД СССР, затем в советском представительстве при ООН. С 1966 г. советник-посланник посольства СССР в США. С 1977 г. посол СССР в Индии, с 1983 г. во Франции. В 1986 г. стал первым заместителем Министра иностранных дел. В качестве посла в Афганистане он работал уверенно и солидно. Его положение первого заместителя Министра иностранных дел придавало ему политический и дипломатический вес в Афганистане и среди дипломатических представительств других стран в Кабуле, демонстрировало наше особое отношение к Республике Афганистан. Одновременно позволяло более весомо иметь дело с московскими ведомствами и оперативно решать многие вопросы межгосударственных отношений. Вместе с тем чувствовалось, что Э. А. Шеварднадзе и пришедшие с ним в МИД люди были настроены не очень благожелательно к Ю. М. Воронцову. Возможно, одной из причин отправки его в Афганистан было то, что он своей
