«излишней» компетентностью и самостоятельностью суждений портил картину в тогдашнем МИДе, где в то время в ходу были слова: «Мы наш, мы новый МИД построим — кто был ничем, тот станет всем».
По работе в Москве с Юлием Михайловичем мне приходилось встречаться и ранее. Он всегда производил впечатление основательного, знающего свое дело, высокообразованного и эрудированного человека.
Многие современные, так называемые «карьерные дипломаты», особенно вышедшие из среды переводчиков, не понимают и никогда, видимо, не поймут, что самое главное для посла и вообще крупного дипломата — это прежде всего глубокий аналитический ум, хорошее знание жизни, основательная эрудированность в социально-политических, экономических и общекультурных вопросах. Надо, видимо, хоть немного разбираться и в военных вопросах, поскольку они в наше время занимают немалое место в международных делах. Мне всегда было как-то стыдно и просто коробило, когда какой-нибудь мидовский, посольский работник или журналист начинал с большой легкостью судить о военных вопросах, в которых он совершенно ничего не смыслит.
Кроме этого, как мне представляется, посол, крупный дипломат, чтобы он действительно состоялся в таком качестве, должен быть сложившейся личностью со своей заметной биографией, достойной прожитой жизнью и службою Отечеству. Желательно также, чтобы он имел какой-то опыт управления коллективами людей. Работая всю жизнь «заведующим своим телом» и бегая с папкой по коридорам, невозможно стать полноценным руководителем.
Категория же дипломатов, лишенных всего этого (пусть иногда и способных), обычно на первый план выдвигает схематизированный дипломатический этикет, протольные формальности, бравирование знанием иностранного языка. Порою создается впечатление, что для них уйти от существа вопроса и отделаться ничего не значащими общими фразами, улыбаться и говорить на иностранный лад или заложить ноги по- американски — важнее, чем высказать убедительные доводы и отстоять интересы своей страны.
Нет сомнения и дипломатический этикет и протокольные нормы важны, но они не должны превращаться в самоцель.
В свете сказанного, Ю. М. Воронцов виделся всем нам, работавшим с ним в Афганистане, олицетворением многих хороших политических, дипломатических и просто человеческих качеств. В нем органически слиты и глубокое знание дела, умение поставить во главу угла суть дела и подчиненный именно интересам дела (а не отделенный от него) естественно проявляемый дипломатический этикет. Как всякий мудрый, много знающий человек, он каждого человека умел слушать с таким вниманием и заинтересованностью, как будто он впервые познает все, что ему говорят. Своим личным обаянием, доброжелательностью, доступностью он как-то притягивал к себе людей и пользовался большим авторитетом и среди советских сотрудников и афганцев и иностранных представительств других стран. Правда, он не очень вникал во внутрипосольские хозяйственные дела. Как первому заместителю Министра иностранных дел ему частенько приходилось отлучаться в Москву.
Но свои профессиональные задачи он решал успешно. Он оказывал большое влияние на президента, других афганских политических деятелей и в самое трудное переломное время после ухода советских войск многое сделал для того, чтобы вселить уверенность афганскому руководству в возможности противостоять вооруженной оппозиции и в практическом осуществлении политики национального примирения.
В условиях, когда лидеры оппозиции не хотели идти на непосредственные контакты с Наджибуллой и его окружением, большая заслуга Ю. М. Воронцова состояла в том, что он очень активно работал с афганской оппозицией, выполнял посреднические функции между афганским правительством и лидерами моджахедов. Он переписывался с ними, обстоятельно разъяснял советскую позицию и взгляды афганского правительства по прекращению войны и полному выполнению Женевских соглашений. Много работал с представителями МИД Пакистана, Ирана, Индии. Для встречи с ними и лидерами афганской оппозиции неоднократно выезжал в Пешавар, Тегеран, Дели и в другие страны. Благодаря усилиям Ю. М. Воронцова, намечались уже видимые сдвиги в поиске сближения позиций сторон. Но, к сожалению, в последующем наш МИД недостаточно активно действовал в этом направлении.
Ю. М. Воронцов основательно вникал и в военные вопросы, поддерживал нас во многих делах и мы с ним очень дружно и согласованно работали.
В 1990 г. послом СССР в Афганистан прибыл Б. Н. Пастухов. Борис Николаевич родился в 1933 г. и известен как один из видных советских политических деятелей. Длительное время он возглавлял молодежное движение, был избран первым секретарем Центрального Комитета Коммунистичекого Союза молодежи. В 1982 г. стал председателем государственного комитета издательства. С 1986 г. перешел на дипломатическую работу, в частности, был послом СССР в Дании. После убытия Ю. М. Воронцова прибыл послом в Афганистан.
Если бы попытаться в нескольких словах охарактеризовать главную суть натуры Бориса Николаевича, то можно было сказать — это сгусток спресованной неиссякаемой энергии. Как всякий умный и образованный человек, он точно схватывал особенности дипломатической службы, протокольные нормы. Вместе с тем, как опытный политический деятель, хорошо понимал социально-политические и экономические проблемы Афганистана. С самого начала главное внимание уделял оказанию помощи афганскому руководству в мобилизации внутренних ресурсов Афганистана для восстановления экономики, обеспечения населения продовольствием и топливом. Именно он стимулировал и всячески подталкивал оказание непосредственной помощи населению Кабула со стороны Московских партийных и общественных организаций. Неоднократно выезжал в северные районы страны и вместе с сотрудниками торгового представительства добивался возобновления добычи нефти, газа, поставок их в СССР, оживления торговли между СССР и Афганистаном. Благодаря его усилиям вернулась в Афганистан часть советских гражданских специалистов.
Много усилий приложил Б. Н. Пастухов нейтрализации противоречий в афганском руководстве. С целью более глубокого ознакомления с обстановкой он помногу часов один на один беседовал с афганскими политическими и военными деятелями. В феврале 1990 г., когда особенно обострились отношения между группировкой Наджибуллы и халькистским руководством (Танаем, Карвалем, Гулябзоем), Борис Николаевич пытался предотвратить открытое выступление халькистов, но тогда это не удавалось по изложенным выше причинам. Кстати, Министра обороны генерала Таная он вместе с его советником генералом Б. П. Шейным пригласил к себе в гости и после обильного потчевания стремился его убедить в необходимости налаживания отношений с Наджибуллой. В ответ генерал Танай вытащил пистолет и предлагал послу застрелить его, если он не прав или, если посол хочет, то он сам застрелится. Генерал Б. Шеин, будучи человеком физически крепким, отнял у него пистолет. Когда на следующий день Танаю возвращали его пистолет, он удивленно спросил: «Как мой пистолет попал к вам?» Ему было сказано: «Вы его вчера забыли в посольстве».
Б. Н. Пастухов прилагал большие усилия для вывоза и доставки в Кабул материальных запасов из Хайротона. Непосредственно участвовал в формировании транспортных колонн. Часто выезжал на Кабульский хлебозавод, через афганских представителей следил за тем, чтобы хлеб попадал во все районы Кабула и в первую очередь к наиболее бедным слоям и беженцам.
Одновременно он активно вникал в военные вопросы, настойчиво добивался, чтобы в минимально необходимых размерах продолжалось оказание военной помощи Афганистану. Писал телеграммы, многократно разговаривал с самыми разными должностными лицами в Москве, использовал старые знакомства и все другие пути, чтобы содействовать укреплению позиций Республики Афганистан.
Борис Николаевич, будучи прирожденным вожаком, лидером, знал буквально каждого человека не только в аппарате посольства, но и среди коллективов других ведомств. Живо интересовался вопросами быта, снабжения, культурного досуга, обеспечения безопасности советского персонала. В этих делах были большие трудности, ибо многие обеспечивающие и торговые организации после вывода войск отвернулись от тех, кто остался в Афганистане. Но несмотря на все сложности, наш посол как-то ухитрялся удовлетворять наши первоочередные потребности. Несмотря на обстрелы территории посольства и многие другие суровые условия в нашей жизни, посол, со свойственным ему молодежным задором, умел организовать и вечера отдыха, ухитрялся вытащить из Москвы в Кабул артистов, делал и много другого, чтобы по возможности украсить и облегчить жизнь наших людей.
Из истории известно религиозное движение «Пастухова согласие». Между различными ведомствами и отдельными людьми были, конечно, и разногласия и противоречия и интриги, но все же Борису
