Значит, Джейсон выдал покупку из супермаркета за дело своих рук. Странно, что при этом он заказал такие незамысловатые сэндвичи. Желая произвести на меня впечатление, он мог бы попросить их соорудить нечто невероятное с гусиной печенкой, трюфелями и прочими гастрономическими изысками. Возможно, арахисовое масло показалось ему более романтичным.
Нельзя сказать, что я рассердилась. В конце концов, он обыкновенный враль. Мальчики частенько поступают подобным образом. Если речь идет о пустяках, благодушно размышляла я, в этом нет ничего дурного. Я продолжала осматривать кабинет в поисках карандаша.
Ура! Наконец-то! Шариковые ручки, маркеры, карандаши – все, что душе угодно. Я не удержалась от улыбки, увидев стопку блокнотов с надписью «Я люблю Джейсона Келли!». Такие блокнотики обычно продаются в маленьких магазинчиках, и берут их влюбленные в своего кумира подростки.
Теперь, прежде чем перейти к следующей части своего прямого и беспристрастного повествования, я хочу подчеркнуть, что я не собиралась совать нос не в свои дела, шпионить и вынюхивать. Произошедшее было чистой случайностью, и, если бы я не уродилась такой неуклюжей, все могло бы обернуться совсем иначе.
Собираясь записать кое-какие соображения об этом вечере, я откинулась на спинку стула, чтобы поразмыслить, и почувствовала, что теряю равновесие и вот-вот опрокинусь назад. Я инстинктивно схватилась за первое, что попалось мне под руку. Это оказалась ручка выдвижного ящика. Ящик поехал и с грохотом вывалился наружу. Я упала на спину. Бумаги, что лежали в столе, разлетелись в разные стороны.
Боясь, что Джейсон проснулся от шума, я, потирая ушибленный зад, принялась поспешно собирать рассыпавшиеся бумаги и складывать их обратно в ящик, стараясь делать это по возможности аккуратно.
Хороший адвокат должен уметь выхватывать из потока ненужной информации то, что может представлять интерес. Мой глаз был наметан, и я сразу замечала знакомые слова, фразы и имена; обычно маркер в моей руке отмечает нужные места на странице еще до того, как я успеваю осознать, что нашла золотую жилу.
Я продолжала укладывать бумаги в ящик, и вдруг меня точно обожгло. Задним числом я поняла, что на одном из листов передо мной только что мелькнуло знакомое имя. Я пролистала собранные бумаги и увидела запись:
Лорна! Та, что переспала практически со всем офисом. Вторник был два дня назад. Неужели она тоже была здесь? Почему в бумагах Джейсона записано ее имя? Его ли это почерк, или это писал кто-то другой? Может быть, у них роман?
«Успокойся, – сказала я себе. – Не исключено, что у них сугубо официальные отношения. Джейсон беспрерывно снимается у нас на студии, и, возможно, распущенная Лорна просто оформляла один из контрактов».
Мне следовало бы тут же положить бумаги на место, но мой взгляд невольно упал на следующее имя в списке.
Рядом с ее именем не было даты, но стояла пометка:
Замужем? Ну и что? Разве это может помешать работе? Сама мысль кажется нелепой даже Для Голливуда.
Пробежав страницу до конца, я выявила тревожную тенденцию: в списке были исключительно женщины, и рядом с их именами либо стояли пометки «замужем» или «помолвлена», либо дата и время. Все они работали у нас в студии в одном из трех отделов: юридическом, коммерческом или в отделе исков, и все они, насколько мне известно, имели дело с контактами по «Равнодушному».
«Не может быть», – подумала я. Только не Джейсон Келли. Я вспомнила его фильмы – «Рейнджеры», «Безразличие» или «Позорная истина». Он не мог пойти на такое ради… ради денег. Или мог?
К первой странице степлером была подшита вторая. Как же мне не хотелось туда заглядывать! Но тринадцатилетняя девчонка-подросток внутри меня нашептывала, что все это сплошное кидалово и Джейсон один из тех типов, что в конце концов непременно вытрет об меня ноги, как случилось с той бедняжкой в фильме «Кэрри», и я перевернула страницу. Примерно посередине было написано:
Не помню, сколько времени я просидела в кабинете Джейсона, уставившись на этот список. Должно быть, прошло не меньше часа, поскольку когда я, одетая и причесанная, подошла к кровати, где продолжал похрапывать Джейсон, была уже почти полночь.
– Нам пора, – сказала я громко. – Мне нужно домой.
Джейсон зевнул и взглянул на часы.
– Может, останешься на ночь? Утром снимемся с якоря, доберемся до берега на яхте. Позавтракаем в гавани.
Он был отличным актером, но теперь я видела его насквозь. Пелена спала с моих глаз.
– Нет, – твердо сказала я. – Мне надо срочно вернуться домой.
Он пожал плечами и вылез из постели.
– Ты в порядке? – спросил он. – Мне было очень хорошо.
– Все было замечательно. Надевай брюки и поехали.
Я решила подождать Джейсона на площадке для вертолетов и немного обдумать ситуацию. Я поняла, что должна держаться, как ни в чем не бывало, оставаясь все той же счастливой Кесси Френч, с которой он встретился пять часов назад.
– С тобой правда все в порядке? – снова спросил он, когда мы сели в вертолет. – Может быть, я тебя чем-то обидел?
Я положила руку ему на плечо и поцеловала его в щеку. Это вновь вызвало у меня приступ тошноты, но я сдержалась.
– Все нормально. Я просто устала. Утром мне нужно быть в офисе, у меня есть кое-какие неотложные дела.
По-моему, он мне поверил. Главное, мне удалось усадить его в вертолет.
Всю обратную дорогу я несла какую-то околесицу о садоводстве, музыке техно и обо всем, что приходило мне в голову, сама же лихорадочно обдумывала план дальнейших действий. Давненько мне не приходилось делать ничего подобного.
Когда мы приземлились на вертолетной площадке, Джейсон предложил вызвать такси, которое отвезет меня в парк, где я оставила машину.
– Ты не мог бы меня подвезти? – попросила я. – Уже поздно, и мне неохота ехать одной.
– Ну конечно. Тогда поедем на моей машине, – ответил он, не раздумывая.
«Астон-мартин» Джейсона стоял рядом с вертолетной площадкой. Если бы моя голова не была занята тысячей разных вещей, я бы наверняка получила бездну удовольствия от поездки на его роскошной машине. Улицы были пусты, и на Беверли-Хиллз, где фонари стояли поодаль друг от друга, большие участки дороги были погружены в полную тьму.
Я показала Джейсону, где стоит моя машина, и он подъехал к ней сзади. Он обнял меня и поцеловал. Я ответила на его поцелуй.
– Это был чудесный вечер, Кесс, – сказал он на прощанье.
– Мне тоже было хорошо.
– Не возражаешь, если я тебе позвоню?
– Конечно. Послушай, ты не мог бы проводить меня до машины? Понимаю, она стоит в двух шагах, и все же…
Он посмотрел в сторону темного парка. Ему явно не хотелось, чтобы кто-нибудь из случайных прохожих увидел, как он пытается склонить на свою сторону правосудие, ухаживая за потенциальной свидетельницей защиты, которая при случае замолвит словечко в его пользу.
Никого не было видно. Мне это тоже было на руку.
Он вышел из машины и открыл дверь, подал мне руку и прошел вместе со мной двадцать футов до моей
