протереть нос Джеку Николсону, и умолкла.
– И что же? – поинтересовался судья. – Вы протерли ему нос и почесали его за ухом. Что же случилось дальше?
Лекси ободряюще улыбнулась, не сомневаясь, что вся эта история представляет ее в самом выгодном свете.
Я подняла руку, выставив на всеобщее обозрение багровые кровоподтеки. Судья Олджин наклонился вперед и прищурился, чтобы получше рассмотреть руку.
– Подойдите ближе, – приказал он, и мои ноги повиновались. Судья взял мою руку и внимательно изучил следы укусов.
Руки судьи оказались на удивление мягкими. Прямо как у Джейсона, подумала я. Как там мой новый студент, нашел ли он общий язык с другими мальчиками? Ведь сегодня его первый день в Пансионе. Я дала мальчикам письменное задание, но Джейсон еще не привык к морфию, поэтому скорее всего по возвращении я не обнаружу в его тетради ничего, кроме слюны.
Отпустив мою руку, судья Олджин попросил меня вернуться на место свидетеля, откуда я покачала головой сияющей Лекси.
– Полагаю, – сказал судья, – поскольку вам удалось сохранить руку, собаки в какой-то момент ослабили хватку.
– Да, ваша честь, – гордо сообщила Лекси. – И сделали они это потому, что Кесси произнесла волшебные слова.
– Ах вы, мои умницы? – спросил судья.
– Именно, – обрадовалась Лекси. – Видите, как все просто. Мы можем идти?
Городской адвокат хотел было что-то сказать, но судья дал ему знак сесть.
– Я знаю, что вы хотите сказать, Хэнк, и я сделаю это за вас. – Он внимательно посмотрел на Лекси и на меня, и под этим взглядом мне захотелось съежиться и спрятаться под стол. Лекси, глупо улыбаясь, стояла, очень довольная собой.
– Суд Калифорнии традиционно придерживается правила «одного безнаказанного укуса». В соответствии с ним принято применять действующее законодательство. Если серьезные телесные повреждения отсутствуют и речь идет не о бойцовских собаках, мы, как правило, штрафуем владельца, регистрируем собаку как «потенциально опасную» и отпускаем обоих на все четыре стороны.
Бедняжка Лекси со своими мурзиковыми мозгами до сих пор не поняла, что произойдет дальше. Она слушала судью и кивала, представляя, как Джек и Ширли бросятся в ее объятия. Я попыталась вставить слово и сказать, что собаки кусались не от злости, они просто играли, но судья не обратил на меня никакого внимания.
– Если речь идет о двух не связанных между собой случаях, – продолжал он, – Гражданский кодекс четко оговаривает, что суд должен предупредить нанесение дальнейшего ущерба. Он может обязать владельца выводить собак только в наморднике. В иных случаях этих собак запрещают содержать дома и в случае необходимости ликвидируют.
Ключевым словом было «ликвидируют». Внезапно плотина, которая отделяла мысли Лекси от ее мозгов, рухнула, и слова судьи лавиной обрушились на ее неразвитое сознание.
– Нет, – прохрипела она. – Это же мурзики.
Судя по всему, ее отчаяние не произвело на судью Олджина особого впечатления. Лекси была напряжена, как струна, и лишь это позволяло ей держаться на ногах.
– По моему мнению, собаки должны и далее содержаться под стражей, а работнику приюта для животных вменяется в обязанность определить, представляют ли они угрозу для общества. Окончательное слушание состоится через неделю.
Он ударил по столу молотком, и внезапного громкого звука оказалось достаточно, чтобы Лекси окончательно потеряла ориентацию. Ее грудь слегка приподнялась, ноги подкосились, и, негромко охнув, она рухнула на пол.
В мгновение ока все обладатели пенисов в зале суда повскакали со своих мест и ринулись на помощь Лекси. В числе прочих, отталкивая друг друга, к этой ведьме рванулись городской адвокат и мистер Леонард Шелби. Сам судья Олджин слез со скамьи и, не боясь уронить свое достоинство, снизошел до бедной девушки, лишившейся чувств. Толпа мужчин, едва не растоптав меня, принялась спорить, кто должен заняться бедняжкой.
Зрелище лежащей на спине Лекси, судя по всему, сделало меня невидимой для окружающих. Вздохнув, я собрала вещи и вышла из зала, решив, что желающих проводить Лекси домой будет достаточно.
По дороге домой я услышала по радио объявление о том, что сегодня вечером состоится присуждение наград киноактерам на канале Эм-ти-ви. Пару лет назад Клэр затащила меня на подобное сборище, где звезды комедийного жанра состязались в номинации «Лучшая попка года». Как ни странно, тогда Джейсон Келли уступил первое место корове. Сейчас у меня нет настроения излагать эту историю во всех подробностях. Должна лишь заметить: в тот вечер я была больше всего потрясена тем, что в свои двадцать семь лет я отстала от прочей аудитории на целое поколение. Я не знала ни музыки, которую они слушали, ни фильмов, которые они смотрели, и с большим трудом узнавала отдельных ведущих. Интересно, когда я отстала от моды, недоумевала я.
– Премии канала Эм-ти-ви! – провозгласил диктор голосом, похожим на удар треснувшего стакана о металлический стол. – В живом эфире из Лос-Анджелеса неповторимое, увлекательное зрелище с участием Джейсона Келли, трансляция из отеля «Ныотрэл Милк»…
Я решила, что ослышалась. К счастью, сотрудники Эм-ти-ви понимают, в каких условиях находятся его слушатели. После того как диктор сообщил о вручении наград в шестой раз, раздался голос самого Джейсона Келли:
– Привет, говорит Джейсон Келли, сегодня вечером вы увидите меня на вручении наград канала Эм- ти-ви. Если вы пропустите нашу передачу, мы поссоримся навсегда. Не думайте, что я шучу.
Я была так ошарашена, услышав голос Джейсона, что не заметила, как передо мной загорелся красный свет. Я проскочила перекресток, на полном ходу обогнув седан, который выскочил невесть откуда, как только свет сменился на зеленый. Громко просигналив, водитель седана покрутил пальцем у виска. На ходу выкрикнув извинения, я нажала на газ, чтобы как можно быстрее улизнуть с места преступления.
Паниковать нет причин. Скорее всего, запись сделали давным-давно. Джейсон сидит в подвале, надежно прикованный к кровати. Но по радио сказали, что вручение наград будет происходить в прямом эфире, а следовательно, если Джейсон туда не явится, его исчезновение будет замечено раньше, чем я рассчитывала. Я была так озабочена слушанием дела Лекси и первым днем занятий Джейсона, что забыла про все. Это упущение следовало немедленно исправить.
– Как у него дела? – спросила я Оуэна, спустившись в подвал.
– Так себе, – ответил Оуэн. Джейсон свернулся калачиком на своей койке, цепи от кандалов и от наручников перепутались между собой. – То кричит, то пускает слюни. Думаю, домашнее задание он не сделал.
Я подошла к кровати Джейсона и погладила его ногу.
– Джейсон, милый? Как ты себя чувствуешь?
От моего прикосновения он вздрогнул и изогнулся, как червь на крючке.
– Уйди, – пробормотал он. – Я устал.
– Я знаю, – ласково сказала я. – У тебя была долгая ночь и нелегкое утро. Я все понимаю. Но сегодня нам нужно сделать кое-что еще, и без твоей помощи мне не обойтись.
– Иди к черту.
Я решила не обижаться на грубость, присела на краешек кровати и принялась осторожно массировать Джейсону спину. Почувствовав прикосновение моих рук, он сначала напрягся, но потом расслабился. Мне не хотелось вновь прибегать к помощи Оуэна; Джейсону пора привыкать слушаться меня.
Когда дыхание Джейсона выровнялось, я вытащила приготовленный заранее шприц для подкожных инъекций и быстро ввела ему три миллиграмма морфия. Когда игла проткнула кожу, он вздрогнул, а когда я убрала шприц, обернулся и посмотрел на меня.
– Зачем? – спросил он слабеющим голосом.
– Ты поймешь это потом, – обещала я. – Сейчас ты должен написать письмо.
