Девочка выскочила вперед и протянула руки, сказав:
— Оп!
Гриф выкатил глаза.
— Тихо, — сказал Хьюго лошади.
Миссис Грэм схватила ребенка и прижала к себе.
— Прошу прощения, милорд. Нет, София, нельзя.
— Оп! — повторила девочка, помахав ручками.
— Чего она хочет? — спросил Хьюго, натягивая удила. Миссис Грэм широко улыбнулась:
— Альберт Фарроу сажает ее на Старину Боба всякий раз, когда она приходит на конюшню. — Улыбка сбежала с лица миссис Грэм. — Нет-нет, она не часто туда ходит.
Хьюго сжал кулаки. Жеребец отскочил в сторону. Хьюго спешился, прежде чем лошадь успела набедокурить.
— Вы куда-то идете? — Очередной дурацкий вопрос.
— К викарию пить чай. Уже опаздываю. — Она взяла ребенка на руки.
— Позвольте мне проводить вас. Даже днем женщине опасно идти одной через лес.
— Мистер Браун уверял меня, что этот короткий путь к деревне совершенно безопасен.
Чего еще ждать от Брауна.
— Никогда не знаешь, что может случиться. — Хьюго пошел рядом с ней.
— Возможно, вы правы. Неожиданно появится всадник, который скачет сломя голову.
Он улыбнулся, заметив, что миссис Грэм слегка покраснела.
— Это уж точно. Поэтому счел своим долгом проводить вас.
Они пошли по тенистой дорожке, вьющейся между деревьями. Где-то под бледно-зеленым пологом тихо ворковал голубь. Пел дрозд. С жужжанием пролетела пчела. С некоторым удивлением Хьюго обнаружил, что пребывает в умиротворенном настроении. Или он, наконец, признал Грейндж своим домом, несмотря на юношеские заявления о том, что здесь ему все ненавистно? Или то было спокойствие, вызванное присутствием этой женщины? Ни одно из этих объяснений не казалось ему правдоподобным.
— А какова цель вашего визита к викарию? — поинтересовался Хьюго.
— Собрание в связи с устройством деревенского праздника.
Ее низкий глубокий голос проник ему глубоко в душу.
— Что ж, цель благородная, — сказал Хьюго.
На обращенной к нему щеке цвета словной кости расцвели розы. Миссис Грэм опустила голову, и поля ее шляпы скрыли от него ее профиль.
В воздухе пахло зеленью, новой жизнью, все это смешивалось с исходившим от нее; запахом лаванды и женщины — запах, который ни с чем не спутаешь. Он уже забыл, как пьянит и радует, когда ты заставляешь женщину покраснеть, какое волнение вызывает ухаживание за женщиной. Никогда ничего подобного не возникало среди тех коммерческих занятий, к которым он уже успел привыкнуть.
— Мне приятно думать, что я могу оказаться полезной, — говорила она. — К несчастью, миссис Доусон категорически против этой идеи. — Она с надеждой посмотрела на Хьюго.
Глаза у нее темно-синие, а не черные, с серой каемкой. Хьюго никогда не видел глаз такого оттенка, хотя боль, скрытая в их глубине, была хорошо ему знакома. Внутри у него все сжалось при мысли о том, сколько страданий, он бы причинил, и о собственной трусости.
Проклятие. Когда же он поймет, что нельзя верхом на строевой лошади улаживать человеческие проблемы? Можно только усложнить их.
София подняла ручки.
— Оп!
— Упорная малышка, да? — сказал Хьюго, стараясь отвлечься от своих безрадостных мыслей. — Ну, давайте, маленькая барышня. — Он взял у миссис Грэм ребенка и усадил на седло.
— Это не опасно? — Страх звучал в ее голосе, и она протянула руки к ребенку.
Неподдельный страх. Вполне обоснованный. Тот страх, который испытала бы любая женщина рядом с ним, знай она правду.
— Это не опасно, пока я держу Грифа за уздечку.
Он хотел ее успокоить, но вместо этого в голосе его прозвучали досада и воинственность. Но это, похоже, возымело действие, потому что она опустила руки.
— Ну, как? — обратился Хьюго к малышке.
Она отважно ударила ножками по бокам Грифа, словно кавалерист королевской конной гвардии.
— Вперед!
Хьюго не удержался и фыркнул. Звук царапнул ему горло, но это было приятно.
— Господи, ведь Альберт учит ее приемам верховой езды.
— Прощу прощения, милорд.
— Не стоит извиняться, миссис Грэм. Вы можете гордиться своей малышкой. Такая самостоятельная.
— Гриф действительно прекрасное животное. — Миссис Грэм провела рукой по морде коня.
К удивлению Хьюго, Гриф отнесся к ее прикосновению точно так же, как отнесся бы сам Хьюго к тому, что ее пальцы погладили бы его по лицу. Он согласился бы, чтобы она трогала его везде, где ей угодно. Руки у нее, должно быть, прохладные и ласковые, легкие, как бабочки. И они будут сильными и крепкими, когда…
Он разозлился. Неужели он так долго прожил без женщины, что способен устремить свои вожделеющие взоры на вдову, которая заслуживает только уважения?
Люсинда, видимо, решила, что его гнев направлен на нее, — едва они дошли до развилки, как она протянула руки к девочке.
— Нам, право же, не следует больше навязывать вам свое общество.
Здорово он отпугнул ее. Ничего не скажешь, достойное поведение.
— Здесь вам уже ничто не грозит, — проговорил он, спокойно радуясь, что справился с собой. Хьюго снял ребенка с лошади и отдал матери.
Та поставила девочку на землю.
— София, скажи «благодарю вас».
— Нет, — крикнула девчушка. — Лошадка.
И топнула ногой. Миссис Грэм покраснела.
— Как видите, ее легко избаловать. — Она наклонилась к девочке, и Хьюго увидел ее изящную шею, которую ласкали тонкие прядки светло-каштановых волос. На мгновение он снова потерял над собой контроль.
— София, — сказала миссис Грэм, — никаких слез. Если будешь плохо себя вести, его сиятельство больше не позволит тебе кататься на его лошадке.
Девочка подняла глаза на мать, потом на Хьюго и сунула пальчик в рот. Хьюго кивнул.
— Скажи «до свидания» и «спасибо», — велела мать.
— Пасибо, — сказала девочка. — До сидання. И она помахала Хьюго ручкой.
— Благодарю вас за вашу снисходительность. Мне действительно нужно спешить; жители Блендона заждались меня.
— Это я должен вас благодарить за доставленное удовольствие. — На самом деле удовольствия он испытал меньше, чем ему хотелось бы.
Улыбка заиграла в уголках ее губ; он никогда не видел, чтобы миссис Грэм так улыбалась — словно она проследила за ходом его мыслей и они не вызвали у нее возражения.
— Кланяйтесь от меня преподобному Постлтуэю, — сказал Хьюго. — Я питаю к нему глубокую симпатию. Не то, что к другим обитателям этих мест.
Она рассмеялась:
— Непременно передам ваши соболезнования. Хьюго гордился тем, что заставил смеяться эту сдержанную женщину.
— Напомните ему о моем приглашении заглянуть ко мне.
Она кивнула с серьезным видом:
