не отвечает даже на самые простые вопросы.
Люсинда тоже молчит. Хьюго ничего не знает о ее прошлом. Да и не хочет знать. Он знает ее саму. И этого достаточно.
Трент пожал плечами и понес охапку грязного белья к двери.
— Я вам больше не понадоблюсь сегодня?
— Нет. Куда вы собрались?
— Хочу пойти в деревню на танцы. Говорят, Мельникова дочка — девица увлекающаяся.
Хьюго подумал о том, что Трент будет выделывать курбеты с податливой девицей, пока он, Хьюго, любезничает с жеманными юными леди в Холле. Эта мысль немного испортила ему настроение.
— Следите за собой, Трент. Это мои люди. Я за них в ответе. Втянете девчонку в неприятности — вас окрутят еще до того, как осядет пена на кружке пива.
Трент усмехнулся:
— Боитесь, что я обставлю вас с миссис Грэм?
Он закрыл за собой дверь прежде, чем Хьюго успел запустить ему в голову щетку.
Хьюго не боялся, что Трент обставит его. Трент собственной кровью доказал свою преданность, но на танцах в деревне будут и другие мужчины. Браун, здешние фермеры. Кто-то из них может соблазнить Люсинду выйти замуж прежде, чем у Хьюго появится возможность сделать ей предложение. Хьюго не понимал, почему она отказалась от приглашения на бал к сквайру, почему предпочла остаться на празднике. Казалось, ей больше нравится общаться с деревенскими жителями, чем с Доусонами и их гостями. Упрямая благодетельница.
Хьюго очень не хотелось идти на бал к Доусонам. Он хотел отказаться, а не выполнять свой долг землевладельца.
Когда ужин подошел к концу, и деревенские леди под бдительным оком мисс Кротчет убрали остатки угощения, мужчины передвинули столы и скамьи, расставив их по периметру палатки.
Поскольку мисс Кротчет была одной из немногих присутствующих здесь одиноких леди, она пристроилась ужинать рядом с Люсиндой. Потом они выбрали стол в тени, подальше от выпивох, столпившихся у стойки.
Оркестр появился к концу ужина и заиграл веселый контрданс. Люсинда забыла, как любила танцевать, то есть заглушила в себе эту любовь, поскольку герцог Вейл презирал танцы, а стало быть, Денби тоже их презирал. Кроме того, в последний раз, когда Люсинда присоединилась к танцующим, ее элегантный муж сравнил ее с телкой. Люсинда с трудом сдержала улыбку. Здесь она чувствовала себя своей.
И все же она не забыла, как ей было больно в то время, какой униженной и ничтожной она себя ощущала. Только теперь она осознала, как далеко ушла от светской жизни с тех пор. И к счастью, иначе она могла бы встретиться с мисс Доусон или с кем-то из ее друзей в Лондоне. Люсинда поступила правильно, когда сбежала и отреклась от той своей жизни, даже если это и вызвало скандал. К тому же любой скандал длится только до той поры, пока не разразится новый. Единственное, что могло бы сделать ее жизнь совершенно счастливой, — это возможность время от времени видеться со своими родными. Но об этом нечего даже мечтать.
Мисс Кротчет придвинулась к ней.
— Нам сегодня повезло с погодой, миссис Грэм. — Морщинистое лицо старой девы расплылось в улыбке. — Викарий за ужином поблагодарил весь комитет.
Люсинда улыбнулась.
— Да, он настоящий джентльмен. — Ее взгляд переместился на долговязого викария, который беседовал с группой прихожан.
— Мне будет не хватать нашей работы в комитете, — сказала мисс Кротчет.
В ее грустных глазах Люсинда прочла свое будущее. Как вдова, она не имеет права выйти замуж, и ей тоже придется смотреть издали на то, как веселятся другие пары. Когда София вырастет и покинет свой дом, Люсинда останется одна. Она выросла в очень большой семье и не привыкла к одиночеству. Ощутив родство с хрупкой пожилой леди, Люсинда пожала ей руку.
— Уверена, у викария много замыслов, как собрать еще денег.
Мисс Кротчет приободрилась.
— Как удачно, что вам удалось уговорить его сиятельство разрешить нам воспользоваться его землей.
— На самом деле особенных уговоров не потребовалось. — По крайней мере, таких уговоров, какие имела в виду мисс Кротчет. Люсинда вспыхнула при мысли о том, как именно она уговорила Хьюго, и, чтобы скрыть смущение, забарабанила пальцами по столу в такт музыке, заигравшей старинный английский танец «Роджер де Каверли».
— Я бы сказала, хорошо, что он больше похож на своего деда, чем на отца, — продолжала мисс Кротчет с видом заговорщицы. — Знаете, у старика были свои трудности. Бедняга.
Хьюго никогда не говорил о своем отце.
— Трудности?
Мисс Кротчет понизила голос и придвинула губы к уху Люсинды.
— Трудности с женщинами. С графиней. Такая красивая леди, какой и не сыщешь, но такая хрупкая. По словам ее горничной, он заставлял ее плакать всякий раз, когда приходил к ней, грубиян этакий. Она часто ездила по поместью, утешала бедных и больных, ну прямо святая. — Она кивнула с глубокомысленным видом. — Я слышала, что после ее смерти старый граф снова задумал жениться.
Это сплетни. Люсинда приписала это вымыслу, основанному на очень скудных фактах. То же было и у них — арендаторы всегда следят за обитателями большого дома, кладут их жизни под микроскоп и делают собственные, зачастую неверные выводы.
— Я уверена, что у каждой истории есть две стороны, — твердо сказала Люсинда.
К ним подошел мистер Браун и неловко поклонился.
— Не окажете ли мне честь, миссис Грэм, потанцевать со мной?
Мисс Кротчет рассмеялась:
— Потанцуйте, миссис Грэм. В ближайшее время никаких праздников больше не предвидится. А до Рождества еще далеко.
Люсинда заколебалась. Ведь она пришла сюда, можно сказать, в трауре. Все знали, что муж ее погиб на войне. Оркестр заиграл котильон.
— Потанцуем, — сказала она, поднявшись. Люсинда была выше худощавого управляющего и раза в два тяжелее его, но мистера Брауна это, видимо, не волновало. Он повел ее в самый конец первой группы. Поскольку число танцующих было равным, они подождали, пока первые пары закончат свои фигуры.
Браун оказался сносным, хотя и немного неуклюжим танцором и чрезмерно увлекался поворотами. Он не раз наступал ей на ноги или шел в неверном направлении.
Задыхаясь и смеясь, она позволила ему проводить себя на место.
— Благодарю вас, сэр, это было в высшей степени приятно.
Он поклонился.
— Благодарю вас, миссис Грэм. — Шея у него стала кирпично-красного цвета.
— Здесь жарко, не правда ли? — Мисс Кротчет лукаво улыбнулась.
Браун судорожно сглотнул.
— Да, пожалуй. Еще раз спасибо, миссис Грэм. Браун отошел, на лице его отразилось волнение. Напрасно она согласилась с ним танцевать.
— Ну, надо же! — сказала мисс Кротчет. — Вы всех сегодня очаровали. Сперва его сиятельство, потом мистера Брауна.
Люсинда покраснела. Настроение у нее испортилось. Неужели Хьюго похвалялся тем, что покорил свою вдовицу-арендаторшу? В это не хотелось верить. Она огляделась, чтобы отвлечься.
— Смотрите, здесь Трент, камердинер его сиятельства, у стойки. Интересно, хорошо ли он провел день? Он недурно поработал, это очевидно.
Одна обутая в сапог нога этого негодяя стояла на скамье, в руке он держал плоскую бутыль с элем. Он наклонялся, и что-то шептал на ушко хорошенькой деревенской девушке, дочке Трипа, — у юной леди была
