— Блокируете удары не хуже меня, — пробормотал Перкинс. — А вот их светлость ни в коем разе не позволяют мне пользоваться всей пятерней, только открывать дверь да принимать шляпы и плащи, так что давайте сюда вашу.
Отдав ему шляпу, Хьюго поднялся следом за Артуром по узкой лестнице. Они вошли в комнату. Шторы на окнах были плотно задернуты, горели две лампы, свисавшие с низкого почерневшего потолка. Шестеро мужчин расположились вокруг длинного стола, покрытого зеленым сукном.
Сидевший во главе стола джентльмен поднял голову при их появлении. Его взгляд напомнил Хьюго о ястребе, высматривающем добычу.
— Бог мой, Артур. Этот бегемот и есть ваш друг-солдат? Сидевший справа от него белокурый Адонис хихикнул. «Лизоблюд», — подумал Хьюго.
Артур подошел к сидевшему во главе стола.
— Вейл, разрешите представить вам лорда Уонстеда, в прошлом капитана от инфантерии его величества. Дрался при Буссако. Хьюго, это герцог Вейл.
— Ваше преклонение перед героями не вызывает сомнений, Доусон, — сказал Вейл.
Хьюго удивился, когда герцог, встав, оказался почти одного с ним роста; герцог протянул ему руку и широко улыбнулся.
— Уонстед, я слышал о вас много хорошего. Добро пожаловать в клуб «Пропавшая графиня». Это Денби. — Он указал на светловолосого лизоблюда, который в ответ надул губы. — Петтигру, — сказал герцог, продолжая представлять присутствующих.
Элегантный денди, глянув поверх плеча Денби, отвесил поклон.
— А эти джентльмены — Отфорд, Сандерсон и Лонгфилд.
Мужчины, сидевшие вокруг стола, приветствовали новичков. Вейл указал на пустой стул слева от себя:
— Садитесь. У Петтигру кончились наличные. Теперь он пытается помочь Денби проиграть его состояние.
Петтигру — обладатель подбородка, походившего на фонарь, — потянул себя за нижнюю губу.
— Ему моя помощь ни к чему.
Рядом с локтем Денби лежала кучка расписок, готовых присоединиться к тем, что лежали на кону.
Поскольку Хьюго не мог отказаться, не оскорбив при этом человека, принадлежащего к королевской семье, и не свернув нос Артуру, и потому что он приготовился именно к чему-то подобному, он сел за стол. От бренди отказался. Артур с самодовольным видом плюхнулся на соседний стул, держа в руке полный бокал бренди.
Вейл бросил несколько фишек на кон, Лонгфилд, жизнерадостный деревенский сквайр, сложил свои карты.
— Для меня слишком высоки ставки. Игра пошла; банк держал Вейл.
— Обычно меня не приглашают играть с Вейлом, — шепнул Артур на ухо Хьюго. — Даже в клубе «Уайтс».
Оно и к лучшему, потому что ставка была сотня гиней. Сквайр Доусон стал бы банкротом за одну ночь.
Игра кончилась, Денби нацарапал что-то на очередной полоске бумаги.
— Проклятие, Вейл. Вам везет.
— Ему всегда везет, — сказал Отфорд и поднялся, почесывая свой небритый подбородок. — Я ощипан. Ни перышка не осталось, чтобы летать. Пожалуй, зайду к миссис Биксби. Может, кто-то из её девочек сумеет возбудить старую развалину. — Он похотливо подмигнул. — Идемте, Петтигру?
Тот допил бренди и потянулся.
— Уже утро?
— Нет, — ответил Хьюго. — Вечер только начинается.
— Боже милосердный, — сказал Петтигру. — Мы просидели за столом, двадцать четыре часа краду. Это рекорд, а?
— Нет, — возразил Вейл. — Я играл в фараон сорок восемь часов, не вставая — это было пять лет назад.
— И выиграли? — спросил Артур, вытаращив глаза. Вейл бросил взгляд на Артура.
— Кажется, выиграл. Лонгфилд загоготал.
— Разорил полного надежд, виконта, если не ошибаюсь, — сказал он и добавил: — Тот покончил с собой на другой день. — Он бросил робкий взгляд в сторону Вейла.
— И поделом этому дураку, — сказал Вейл ледяным тоном.
Наступило молчание. Вейл сгреб свой выигрыш, кое-как сложил расписки Денби.
— Так пойдем к миссис Биксби или нет? — спросил Отфорд.
— Разумеется, пойдем, — ответил Петтигру и взял друга под руку. — Всем доброй ночи.
Вейл махнул бледной вялой рукой в их удаляющиеся спины и снова стал раздавать карты, включив в игру Хьюго и Артура.
— Шиллинг очко? — спросила он.
Хьюго ушам своим не поверил, Настолько вдруг уменьшились ставки.
— Послушайте, Вейл, — запротестовал Денби. — Вы не должны…
Вейл поднял бровь, и Денби умолк.
Хьюго внимательно посмотрел на герцога. Ради кого понизили ставки? Ради него или ради Артура? Как бы то ни было, Вейл почему-то вызывал уважение. С первого взгляда этот человек не понравился ему, но он разбирался в людях и увидел в герцоге нечто большее, скрытое под поверхностью. Бросив быстрый взгляд на свои карты, он увидел, что выигрыш ему не светит. Одна игра, и он уйдет.
— Артур сказал, что вы были ранены, — обратился Вейл к Хьюго.
Хьюго вздохнул. Он жив, тогда как мог бы уже лежать в могиле. По крайней мере, так он думал еще два месяца назад.
— Царапина.
Денби посмотрел на свои карты и театрально застонал. Вейл презрительно скривился:
— Получили для разнообразия хорошую карту?
Хьюго с трудом сдержал смех. Вейл, несмотря на рассеянный вид, не был пьян в отличие от остальных. Что же делает такой человек, как он, здесь, в обществе кучки бездельников?
Хьюго выложил бубнового валета.
— Как вы назвали этот клуб? «Пропавшая графиня»? Сандерсон указал на Денби:
— Он потерял жену.
— Я не потерял ее, трепло вы этакое. Она сбежала.
— Дала деру, — услужливо подсказал Лонгфилд.
— Полагаю, вы ее не видели, а, Уонстед? — спросил Сандерсон с язвительной улыбкой.
— Не нужно было оставлять ее без присмотра, — пробормотал Лонгфилд. — Я бы не оставил.
— Я не оставлял ее без присмотра, — сказал Денби. — Эта сука сбежала ночью.
— Я же сказал. Он потерял ее, — сказал Сандерсон. Господи. Хьюго уставился на этого красивого молодого человека:
— Зачем же вы хотите ее вернуть, если она сбежала от вас?
Вейл бросил на Хьюго быстрый взгляд.
— Здесь-то и зарыта собака, друг мой.
— Ее идиот-папаша перестал выдавать мне ее карманные деньги. Не хочет выдать ни пенни, пока не узнает, куда она подевалась. Подозревает, что я ее прикончил. Моя пропавшая графиня. Толстая бесплодная корова. Деньги — единственное, что она принесла в наш брак.
В груди Хьюго шевельнулась жалость к оклеветанной графине.
— Вот она, — сказал Денби. — Я решил, что в клубе должен висеть ее портрет.
Хьюго повернулся и посмотрел на портрет.
Ему показалось, что время прекратило свой бег. На портрете была изображена молодая аристократка в бледно-синем платье с низким вырезом, открывавшим великолепную грудь.
