действовала на его инстинкты.
И все же он заставил себя ослабить объятия, взял ее за талию и легонько отстранил от себя. Она подняла глаза. В них читалось удивление, смешанное с ожиданием. Ему стало ясно, что она поняла, какие чувства его обуревают.
— Простите, — хрипло пробормотал он, не зная, что сказать. В смущении он еще немного отодвинул ее, полагая, что она сразу же воспользуется предоставленной свободой и ускользнет из его рук. Вместо этого, к его удивлению, она обвила его шею, подвинулась еще ближе, прижалась с такой чувственностью, что у него перехватило дыхание. Поддаваясь своему порыву, она поцеловала его.
Губы у нее были мягкими, горячими, податливыми. От прилива чувств он застонал. Застонала и она. Горячая волна желания захлестнула его. Близость ее тела превратилась для него в сладкую пытку. Он напрягся, как струна.
Он чувствовал, как ее ладони крепко держат его за шею. Ее губы жадно прижались к его губам. Внезапно, не сдерживая себя, он стал страстно целовать ее губы, глаза, щеки, шею, плечи, словно моряк, после дальнего и долгого плавания потерявший голову из-за продолжительного воздержания.
Ее язык блуждал по его губам, намереваясь впитать в себя их вкус, звал его к ответным действиям. Через мгновение она чуть откинулась назад. Его язык оказался у нее во рту. В барабанных перепонках запульсировала кровь, когда он ощутил прикосновение ее языка. Оно было похожим на уколы маленьких стрел, пронзающих его плоть.
Его руки гладили ее бедра, ласкали тело. Когда он дотронулся до мягких, вожделенных округлостей ее грудей, то не смог сдержать стон. Она теснее прижала свои груди к его жарким ладоням, и он почувствовал, как напряглась его возбужденная плоть.
И все же он заставил себя оторваться от нее. Содрогаясь от неистового желания, тяжело дыша, он отодвинулся и взглянул на нее. Ее губы были влажны, глаза широко расширены от нежности и возбуждения.
Что за дьявольское наваждение? Почему она так реагирует? Ведь еще совсем недавно она была на волосок от гибели. Ну, конечно, это была инстинктивная потребность убедиться в том, что жизнь торжествует, смертельная опасность отступила. Ему самому приходилось переживать такую разрядку после, казалось бы, безвыходной ситуации.
Она не отпускала его. Ее губы снова пытались отыскать его губы.
— Чандра, остановитесь, — прохрипел он, несмотря на то, что его тело требовало близости.
Она отвела голову и посмотрела на него с удивлением и легкой усмешкой.
— Все хорошо, — прошептала она. — Я не возражаю.
Она поцеловала его, приглашая последовать ее примеру. Она чуть приподнялась, потерлась о его вздыбившееся мужское достоинство. Он снова застонал, но постарался отодвинуться, хотя искушение было слишком велико.
— Все замечательно, — сказала она, глядя на Линка затуманенным и манящим взором. — Мне очень хочется. И это в первый раз... Я действительно...
Воспользуйся ее согласием, кричало его тело. Но почему она хочет близости? — спрашивала еще не замутненная страстью часть его сознания и требовала умерить пыл.
Чандра теперь смотрела на него с некоторым сомнением.
— Линк! Разве ты не хочешь?.. Ты же сказал, что у меня сексуальный вид. Мне казалось, что ты хочешь.
Он не смог сдержать хриплый смешок.
— Да, в такой момент трудно отказываться. Не так ли?
— Тогда почему же ты остановился? Мне хотелось вознаградить тебя.
Ее слова подействовали на него как струя холодной воды. Они умерили жегший его огонь.
— Вознаградить меня?
Она вздрогнула и опустила глаза, упершись взглядом в застежку его джинсов.
— Я так обязана тебе, — сказала она спокойно.
— И ты думала, что таким образом сможешь мне отплатить?
— Но это все, чем я могу расплатиться.
Щеки его покраснели. Он был разгневан. Неужели окружавшие ее люди приучили ее думать о себе столь низко? Он выпустил ее из рук и поднялся во весь рост. Сейчас ему была необходима разрядка, необходимо как-то побороть ослепивший его гнев. Он знал, что если позволит вылиться ему наружу, то смертельно напугает ее.
— И это все, на что ты способна?! — прорычал он.
— И это все, что я могу дать, — сказала она без капли сожаления, будто бы констатируя непреложный факт. — Я не думаю, что тебе нужна хорошая хозяйка.
— Значит, ты можешь выполнять только две функции, так? Секс и играть роль очаровательной витрины.
— Ты говоришь, как Дэниел.
— К черту Дэниела!! — загрохотал Линк, вкладывая в слова все свое негодование. — Он тебе так говорил, а ты верила ему?
— Я не отрицаю, это правда.
— Следовательно, ты решила, что можешь со мной рассчитаться, только прибегнув к сексу?
Она выглядела сконфуженной, но постаралась говорить как можно спокойней.
— Но я действительно не могу вернуть тебе деньги.
— Мне хотелось бы знать, — жестко сказал он, — что заставляет тебя думать, что мне нужны деньги?
Она отрешенно посмотрела на него.
— Но... ты сделал для меня так много.
— И что же?
— А то, что я обязана тебе.
— Кто это сказал?
Она сконфузилась еще сильней.
— Никто и пальцем не пошевелит без своей выгоды.
— Неужели? Мудрость твоего Дэниела заключается в том, что существует цена на все и вся. Не так ли?
— Это не только его мудрость. Точно так же считал и мой отец.
— Так, — грустно пробормотал Линк. На сцене появился еще один инквизитор, который угнетал ее сознание. Ее собственный отец. О Боже. Эта женщина была лишена шанса на счастье. — Именно так считал твой отец?
Она в замешательстве пожала плечами.
— Он всегда говорил, что каждая вещь, как и человек, имеет свою цену. Если ты хочешь что-то получить, то плати в любом случае.
— И он учил тебя расплачиваться собственным телом? — прохрипел Линк. — Он толкал тебя на тротуар и сводничал?
Чандра стала белой как бумага. Он даже не ожидал, что может быть такая бледность.
— Я никогда... Я не поступала так...
— Бог мой, Чанни. Извини.
Линк присел рядом с ней, нежно взял за плечи. Он чувствовал себя ужасно, сознавая, что выплеснул свой гнев на ни в чем не повинную, женщину.
— Ладно, не будем об этом. Я знаю, что это не твоя вина. Просто я вне себя из-за того, что они, твой отец и твой муж, превратили тебя в какой-то манекен. Они видели в тебе только витрину, которую можно украшать, и постельную принадлежность, которой можно пользоваться. Попадись они мне сейчас, я бы разорвал их на куски.
Она непроизвольно всхлипнула. В этом отразилась боль и замешательство. Он крепче сжал ее плечи.
— Разве ты не понимаешь, что так не должно быть, Чанни? Ты умная женщина. Перед тобой открыты
