вспомнить. В этом месте картинка расплывалась.
Но она видела его лицо. Улыбку, глаза — что-то мелькнуло в тех глазах за мгновение до боли:
Боль. Словно удар молнии.
Ритм движения изменился. Дно багажника под ней завибрировало. Съехали на ухабистую дорогу, — в затуманенном мозгу лениво зашевелилась мысль.
Она подумала о предупреждениях дяди и Грега. Не бегай одна. Держи палец на тревожной кнопке. Будь бдительна.
Она пропускала их советы мимо ушей. Что могло с ней случиться? Почему что-то должно было случиться с ней?
Но случилось. Случилось. Ее схватили.
Все те девушки… девушки, фотографии которых она видела в газете. Мертвые девушки, которых она жалела… а потом забывала о них и жила своей жизнью.
Теперь она будет одной из них? Одной из мертвых девушек в газете? В теленовостях?
Но почему? Почему?
Она рыдала, билась и визжала. Но все звуки глушил скотч, запечатавший рот, а от резких движений только глубже врезались в кожу веревки. И она почувствовала запах собственной крови и пота.
Запах собственной смерти.
Она очнулась в темноте. В капкане. Крик рвался наружу, обжигая горло, но она подавила его, когда почувствовала обвивающую ее руку Саймона, когда услышала ровное дыхание — его и собаки.
Однако паника уже запустила щупальца в ее грудь, забралась под кожу, а крик, не нашедший выхода, пронзал голову.
Прочь! Прочь! Прочь!
Она протолкнулась к клапану, рванула его и выползла из палатки. Холодный влажный воздух ударил ее по лицу.
— Постой! Эй! Постой!
Саймон схватил ее за плечи, но она оттолкнула его.
— Нет. Нет. Просто подышу. — Гипервентиляция. Она это знала, но не могла остановить приступ. Словно тяжелый камень навалился на грудь, а в голове поплыли длинные тошнотворные волны. — Не могу дышать.
— Можешь. — Саймон крепче сжал ее плечи, поднял ее на колени и резко встряхнул. — Дыши. Смотри на меня, Фиона. На меня. Дыши! Ну же!
Она судорожно втянула глоток воздуха.
— Выдохни. Делай, как я говорю. Выдохни, вдохни. Медленнее. Медленнее, черт побери.
Она изумленно уставилась на него. Да кто он такой? Что он о себе возомнил? Она пихнула его в грудь, но словно наткнулась на стену, а он снова встряхнул ее. И она задышала.
— Продолжай. Богарт, сидеть. Сидеть. Вдох и выдох. Смотри на меня. Вдох и выдох. Молодец. Продолжай.
Саймон отпустил ее. Сосредоточившись на вдохах и выдохах, она откинулась на пятки. Богарт ткнулся носом в ее руку.
— Все хорошо. Хорошо.
— Пей. Медленно. — Саймон согнул ее пальцы вокруг бутылки. — Медленно.
— Я знаю. Не в первый раз. Все в порядке. — Фиона сделала длинный выдох, затем осторожно отхлебнула воды. — Спасибо, прости, что угодно, все, что хочешь. Уф. — Еще глоток. — Значит, в конце концов мне хватило сил на паническую атаку. Вспышка памяти… Боже, как давно уже не было ничего подобного, но, думаю, обстоятельства удобрили почву.
Дыша ровнее, Фиона обхватила Богарта за шею.
— Саймон, ты был жестоким. И только так ты мог вырвать меня оттуда, пока я не хлопнулась в обморок. Ты мог бы давать уроки.
— Ты перепугала меня до смерти. Черт побери. — Он поднял руку, предотвращая возражения, резко развернулся и заметался туда-сюда по промокшей земле. — Черт побери. Я в таких делах не специалист.
— Позволь не согласиться. Он резко развернулся.
— Сильной ты мне нравишься больше.
— Себе тоже. Панические атаки и гипервентиляция на грани обморока смущают.
— Это не шутка.
— Да, это реальность. Реальность, в которой я живу. — Она провела согнутой рукой по вспотевшему лицу. — К счастью, теперь это случается нечасто.
Фиона попыталась подняться.
— Не вставай. Ты белая как мел. Если попробуешь встать сама, шлепнешься и разобьешь лицо. — Саймон подошел к ней, помог подняться. — Ты не должна быть бледной и хрупкой, — тихо сказал он. — Ты умная, дерзкая, сильная. — Он прижал ее к себе. — А за это мне хочется его убить.
— Может, это неправильно, но, видит бог, я ценю твое желание. И все же Перри получил наказание похуже смерти.
— Смотря с какой стороны посмотреть. Ну, может, я с удовольствием избил бы его до полусмерти.
Фиона вдруг поняла, что его сердце колотится громче и чаще, чем ее собственное, и почему-то это тоже успокаивало.
— Ну, если тебе нравится насилие, когда он открыл багажник, я лягнула его в лицо и сломала ему нос.
— Подожди, я представлю. Хорошо. Недостаточно, но неплохо.
Фиона чуть отстранилась.
— Мы в порядке?
Он погладил ее щеку, пристально глядя в ее глаза.
— А ты?
— Да. Но я рада, что скоро рассветет. В палатку я не вернусь. Если достанешь мой рюкзак, разогреем бульонные кубики.
— Бульон на рассвете?
— Завтрак чемпионов, особенно если добавить питательный батончик. — Лучше, гораздо лучше думать о будущем, а не о прошлом. — Поедим, свернем лагерь, и я свяжусь с базой, узнаю статус и прогноз погоды.
— Отлично. Фиона? Если я вдруг когда-нибудь снова пойду с тобой, захвати палатку побольше.
— Не сомневайся.
Бульон получился слабый, зато теплый. А что касается ее питательных батончиков, или как их там… Саймон поклялся в следующий раз захватить «Сникерсы».
Фиона свернула лагерь точно так же, как делала все остальное. Организованно и педантично. Все убрала туда, откуда достала.
— Прогноз хороший, — наконец объявила она. — Солнечно, до семидесяти пяти градусов, ветер слабый, южный. Мы пойдем в северную часть заповедника. Там гористо, но склоны не очень крутые. Подлесок местами густой, особенно в стороне от размеченных троп. Думаю, в конце Уайты уже не выбирали подъемы и не стремились на юго-восток, где горы выше.
— Я вообще не понимаю, какого черта они забрались так далеко.
— Опять же догадка, но он стремился к победе, не сдавался. И даже если понял, что заблудился, вероятно, не сразу признался. Такой человек не выберет легкий путь, не пойдет вниз, если можно пойти вверх.
— Потому что хочет что-то доказать.
— Более-менее. Я спрашивала их приятельницу: если бы Кевин заблудился, то остановился бы, спросил бы дорогу? Она рассмеялась. Нервно, но рассмеялась. Кевин скатился бы в ад, прежде чем
