– Все в порядке, Ану, – изменившимся голосом произнес Гай. Его воинственного настроения как не бывало, что поразило Клодию еще больше, чем выражение лица его дочери.
Мгновение спустя испуганный ребенок исчез, словно по мановению волшебной палочки. Аннушка стряхнула с плеча его руку и холодно произнесла:
– Тебе, как видно, все равно, если бы меня куда-нибудь утащили или даже убили! Ты был так занят болтовней с этой чертовой Мери Поппинс, что даже не заметил моего отсутствия! А в это время какой-то страшный мужик пытался… – Она замолчала. – Вот он! – Она указала рукой на мужчину лет тридцати в длинной белой хламиде, который приближался к ним с виноватым выражением на лице.
– Меня зовут Сайд, – сказал он по-английски с сильным акцентом и протянул руку Гаю. – Боюсь, что я напугал вашу дочь. Я заметил, что она заблудилась, и предложил ей подождать вас возле магазина моего дядюшки и выпить какой-нибудь прохладительный напиток. Я подумал, что это лучше, чем ходить и разыскивать вас.
– Гай Гамильтон, – назвал себя Гай, с благодарностью пожимая протянутую руку. – Вы очень любезны. Мы приехали из Лондона, а в Лондоне, к сожалению, очень много плохих людей. Она не поняла ваших намерений.
– Извините, – пробормотала Аннушка. Мужчина улыбнулся.
– Я понимаю. Везде слишком много плохих людей, но не в Низве. Извините, что причинил вам беспокойство.
– Не извиняйтесь, это было очень любезно с вашей стороны, – сказал Гай. – Shukran.
– Afwan. Желаю приятно провести время в Низве. Salaam alaykeem.
– Откуда мне было знать? – задиристо сказала Аннушка, когда он удалился.
– Конечно, ты не могла знать, – терпеливо сказал Гай. – Но, к твоему сведению, здесь ты, наверное, в большей безопасности, чем в любом английском городе.
– Если бы я была в Англии, то не боялась бы заблудиться. Я бы, черт возьми…
– Довольно!
Они все вместе двинулись в направлении «серебряных рядов», где лавки были просторнее и элегантнее. Здесь была настоящая пещера Аладдина с самым широким выбором ножных браслетов, наручных браслетов, тяжелых ожерелий, изогнутых кинжалов, серебряных дау, флаконов для благовоний и множеством других вещиц, назначения которых Клодия даже не знала.
Аннушка впервые проявила к чему-то интерес. Наконец-то. Пока она разглядывала пояса из перевитых серебряных нитей, Клодия вертела в пальцах приглянувшуюся ей маленькую шкатулку, хитроумно изготовленную из индийских рупий времен Эдуарда VII. Стоя рядом с ней, Гай рассматривал изогнутый кинжал в серебряных ножнах тонкой ювелирной работы.
– Вы собираетесь его купить? – спросила она.
– Нет. На вывоз из страны старинного оружия нужно получить специальное разрешение. – Он положил кинжал на место, засунул руки в карманы и взглянул на дочь, которая находилась в другом конце лавки. – Иногда я забываю о том, что она еще ребенок. Бог знает, что она подумала о намерениях этого бедного парня. Наверное, она решила, что он собирается угостить ее лимонадом, в который что-нибудь добавлено.
– Ее нельзя винить, – заметила Клодия. – Мне рассказывали, что одна женщина выпила на базаре чашку кофе, пока выбирала циновки. Ее приятелю наскучило ждать, и он куда-то отошел. Когда он вернулся, хозяин сказал, что она ушла. Он ее долго искал, пока наконец не обнаружил лежащей без сознания в задней комнате лавки.
– Бывает, конечно, и такое. Но я бы удивился, если бы это произошло здесь.
Клодия взглянула на Аннушку, которая примеряла пояса.
– Она была похожа на маленькую девочку, которую я однажды нашла в универмаге «Селфриджес». Потерявшуюся в море незнакомых людей, охваченную паникой.
– Но вы видели, как она отреагировала, когда я попытался ее успокоить? Всегда нарываешься либо на ледяной презрительный взгляд, либо на грубость. А чаще всего на то и другое одновременно.
Ей захотелось обнять его и сказать: «Перестань, на самом деле у нее нет к тебе ненависти!» Она едва удержалась от этого порыва.
– Она, наверное, почувствовала себя глупо из-за того, что так испугалась.
– Вы думаете? – Гай пристально посмотрел ей в глаза, как будто желая убедиться, что она говорит это не только для того, чтобы его утешить.
Но этот взгляд наповал убивал все нежные порывы. Прямым попаданием синевы двойной убойной силы. Было отчего пасть духом.
– Папа, можно я это куплю?
Они оба повернулись с небольшим опозданием. Лицо Аннушки успело принять неприязненное выражение, как только она уловила напряженность их взглядов.
Гай подошел к ней и сказал бодрым голосом:
– Ну-ка, посмотрим!
Клодия осталась на месте, сделав вид, что снова разглядывает маленькую шкатулочку.
– И нужно же ей было уловить именно тот момент, когда я уставилась на него как последняя идиотка! Теперь она будет думать, что я танцую перед ним на задних лапках.
– Ну и пусть думает! Она ему дочь, а не жена.
