Но даже первого момента их слияния, он заставил ее подождать.
– О Господи, – прошептал он, замерев на мгновение, как будто пытаясь сохранить подольше невыносимо сладкое ощущение.
Она не могла больше сдерживать себя. А он, как только страсть взяла над ним верх, начал все глубже погружаться в ее плоть. Ока почувствовала, как нарастающая: волна острого наслаждения уносит ее все выше. И каждый раз, когда ей казалось, что наслаждение достигло высшей точки, волна подхватывала ее и уносила еще выше.
Когда наконец наивысшая точка была пройдена и Клодия начала: медленно возвращаться с небес на землю, Гай покрыл ее лицо поцелуями. Открыв глаза, она проговорила слабым голосом:
– Неужели это я подняла такой шум? – Он вздрогнул всем телом.
– Ты не могла бы ненадолго отложить разговоры?
– Извини, – прошептала она, сосредоточившись на том, чтобы дать ему то, что он только что дал ей. Для этого не потребовалось много времени, потому что он, очевидно, едва сдерживал себя.
Потом они лежали рядом, ожидая, пока успокоится сердцебиение. Уютно устроившись на сгибе его руки и положив голову ему на грудь, она размышляла: «Интересно, что он думает?» Может быть, его разочаровала ее неспособность сдерживать себя, чтобы продлить удовольствие?
Гай избавил ее от необходимости теряться в догадках. Прижав к себе покрепче, он нежно поцеловал ее в волосы.
– Клодия, ты настоящее чудо.
– Кто бы говорил. – Вздохнув, она еще теснее прижалась к нему. – К тебе должно прилагаться предупреждение: «Передозировка опасна для жизни».
– Ко мне? – Грудь его колыхнулась от сдерживаемого смеха. – Кто бы говорил…
Она и сама не могла удержаться от смеха.
– Надеюсь, что я хотя бы лучше, чем «скраббл». – Грудь его снова затряслась от смеха.
– Значительно лучше. Правда, шуму от тебя гораздо больше.
– Извини, я немного забылась.
– Я на это, в общем, и рассчитывал.
Теперь, когда лихорадочный жар пошел на убыль, ей стало холодно лежать поверх покрывала.
– Ты озябла? – прошептал он, уткнувшись ей в волосы. – Это из-за кондиционера. Приподнимись… – Подсунув под нее руки, он выдернул покрывало, и они укрылись им вместе. Оказавшись в тепле, он задышал ровнее и вскоре задремал.
Было заманчиво заснуть рядом с ним, но ведь, заснув, она не смогла бы в полной мере насладиться сознанием того, что лежит рядом с ним. Она долго лежала, не двигаясь, и в голове ее, лениво цепляясь одна за другую, поплыли мысли.
– Ты набралась храбрости и сделала это.
– Разве не так? И не жалею, потому что наслаждалась каждым новым мгновением.
– Если говорить о половом влечении, то тебя за всю твою жизнь никогда и ни к кому так не влекло.
Правда, так оно и было. Во всяком случае, никогда еще она не испытывала такой настоятельной потребности, такой страсти.
– Может быть, во всем виноват твой возраст? Говорят, что женщины достигают пика сексуальной активности в возрасте тридцати – тридцати пяти лет, так что пока ты все еще на подъеме. А у мужчин этот пик приходится примерно на двадцать лет, а потом половая активность медленно идет на убыль.
– Если его активность сейчас идет на убыль, то хотела бы я увидеть, как это выглядело, когда он был на подъеме.
– Ты только что видела это.
Она подавила смех, боясь разбудить его.
Клодия легонько провела кончиками пальцев по его груди, с наслаждением впитывая тепло его кожи. Очень осторожно поцеловала. Он шевельнулся, и его рука еще крепче обняла ее.
– О-ох, как приятно!
– Давненько уже не прижималась ты к мужскому телу. Ты изголодалась, причем, как тебе самой хорошо известно, не столько по физической близости, сколько по теплу и ласке.
Едва прикасаясь, она провела пальцем по его груди и животу и там смущенно остановилась.
– Любопытно, какой он на ощупь в таком состоянии, как сейчас?
– А ты потрогай осторожненько, ведь он спит.
– Не могу!
– Почему? Он не узнает.
Ее пальцы, едва касаясь кожи, прокрались ниже. И осторожно коснулись вялого нежного объекта, который, казалось, спал так крепко, как и его хозяин.
Мягкий, как нос ягненка. Как матери-природе пришло в голову сотворить подобное? Ведь наверняка сначала были опробованы опытные образцы, в любое мгновение готовые к действию, от которых, наверное, пришлось отказаться из-за того, что они мешали человеку.
