лучникам.
Кое-где валялись свежие трупы, но ни у кого не было времени их убрать.
Уклонившись от пролетевшего рядом большого валуна, Уилл преодолел последние пролеты. Наверху только что с шумом выбросила заряд баллиста. Управляющие ею воины оглянулись на Уилла. В начале осады они все выглядели разными, но теперь стали неотличимы один от другого. Лицо каждого густо покрывала каменная пыль.
Уилл взялся помогать двоим нести камень, взятый из кучи рядом с баллистой. Куча уменьшалась. А этот камень недавно прилетел оттуда. Теперь его посылали назад. Воины отошли в сторону, и командир махнул рукой.
— Огонь!
Брус качнулся, приводя в действие баллисту. Камень скрылся из виду. Уилл подбежал к бойнице понаблюдать за его движением. Валун упал в траву у подножия замка и покатился вниз, не причинив врагам никакого вреда. Взгляд Уилла двинулся дальше, к шести огромным требюшетам. Ждать пришлось недолго. Вскоре один пустил в стену ответный камень. Эти машины появились здесь неделю назад с английским войском. Каждую тащили двадцать волов.
В требюшетах использовались не лунки, а пращи. И они били намного точнее, чем баллисты шотландцев. В самом начале защитники замка смеялись, не веря, что англичане смогут перебросить через стену хотя бы один камень. Но когда требюшеты установили на высокие башенные платформы, которые быстро возвели, загородившись щитами, им стало уже не до смеха. Лучникам не удалось поджечь пропитанное уксусом дерево. Конечно, шотландцы могли полюбоваться на свою единственную удачу — поверженную башню, раздавившую под собой требюшет, когда в нее удачно попали три больших камня. Это случилось на второй день осады, но больше везение не повторялось и потому не утешало.
Вдалеке располагалось множество шатров. Над самым большим, с голубыми и белыми полосами, развевался красный флаг. Уилл знал — на флаге вышиты три золотых льва. Шатер находился далеко за пределами досягаемости, но он все равно продолжал в него целиться всю неделю, по-детски надеясь, что достаточно только очень захотеть и дальностью полета камня можно увеличить усилием воли. Один счастливый выстрел, одно даруемое Богом чудо — и все будет закончено.
Раздосадованный Уилл вернулся готовиться к следующему выстрелу. В нескольких ярдах справа просвистел камень, угодивший в лучника. Несчастный с криком полетел вниз. Уилл с остервенением помог подтащить заряд к машине. Через минуту она выстрелила, а еще через две к ним прибежали два воина с приказом от шерифа.
— Остановите стрельбу! — крикнул один. — Остановите!
Воины у баллисты разогнулись.
— В чем дело? — спросил командир.
К ним подошел один из порученцев шерифа, другой побежал к остальным баллистам.
— Мы сдаемся.
— Что? — Уилл вышел вперед. — Не может быть!
— Уже сдались. Шериф вышел вести переговоры.
Вокруг них, переглядываясь, начали собираться воины. Лучники покинули свои места на бойницах.
Уилл подошел к смотровой щели. Из лагеря англичан к замку двигалась группа всадников с поднятым королевским флагом. Увидев в центре человека с золотым венцом на голове, он побежал к куче камней и, крикнув воинам: «Помогайте!», схватил один.
— Остановись, — сказал командир. — Ты слышал приказ?
Напрягшись изо всех сил, Уилл подтащил камень к баллисте и со стоном уронил в лунку. Затем, протиснувшись мимо воинов, взялся за веревку.
К нему подошел командир.
— Я сказал — перестань!
Уилл оттолкнул его, натянул веревку, но отлетел назад, получив удар кулаком в лицо. Над ним навис командир.
— Если я приказал, ты повинуешься.
Уилл вытер окровавленный рот и в бешенстве двинулся вперед. Его остановил Дункан.
— Черт возьми, что ты делаешь? — Он прижал его к стене и обернулся к командиру. — Позвольте мне разобраться с ним, сэр.
— Как мы можем сдаваться, — прошептал Уилл, — ему?
— Шериф и констебль решили принять условия короля. Мы потеряли больше сотни.
— Значит, он победил?
— Но мы сохраним людей и наши земли.
Сзади подошел Дэвид.
Дункан обернулся.
— Зачем ты пришел?
— Я не могу смириться с его победой. — Уилл с мольбой посмотрел на Дункана. — Не могу.
— Придется. Пока у тебя нет выбора. — Дункан повел Дэвида вниз, а Уилл скользнул по стене и остался сидеть на осколках камней.
Эдуард смотрел на свое отражение в воде, и оно ему не нравилось. Да и как может нравиться костлявое, изможденное, морщинистое лицо, обрамленное седыми волосами. Особенно много морщин появилось после смерти любимой жены Элеоноры. Да и большинство своих детей ему тоже суждено было пережить. «У тебя осталось мало времени, — произнес внутри тихий голос. — Ты должен оставить сыну сильное королевство. Не забывай об этом».
Стоящий на коленях паж чуть пошевелил серебряный таз, и отражение в воде пошло рябью.
— Стой смирно! — раздраженно бросил Эдуард, погружая в воду белый льняной лоскут, которым затем обтер лицо. В шатре было душно и влажно. Последние несколько дней стояла сильная жара, редкая для здешних мест. Он велел пажам жечь благовония, решив заглушить пропитавший воздух запах пота, но все равно от вони некуда было деваться. Эдуард глянул на Джона Уоррена, жадно поедавшего куриную ножку, сидя на табурете с подушкой. Темные пятна на его тунике, особенно под мышками, вызвали в Эдуарде неожиданную злость. Ему захотелось приказать пажу вылить на графа воду из таза, ведь скорее всего главным источником вони являлся именно он.
Полы шатра раздвинулись. Вошел дородный человек в черном — Хью Крессингем, казначей.
— Милорд, — произнес он резким голосом, — скоро вы сможете занять замок.
Эдуард поднялся, уронив тряпицу в таз, обогнул пажа и вышел. Вдалеке за платформами осадных машин из ворот замка вниз спускалась толпа.
— Там епископ Бек, — добавил подошедший Крессингем. — Решил лично убедиться, что больше никто сопротивляться не намерен.
Присоединившийся к ним Джон Уоррен бросил обглоданную куриную кость разлегшейся на солнце собаке, вытер об одежду жирные пальцы и сыто рыгнул.
Крессингем посмотрел на графа и брезгливо поджал губы. Сам он оставался безукоризненно аккуратным.
— Хорошо, что он их торопит, — произнес граф, не подозревая об отвращении Крессингема. — Чем скорее мы покинем эту кучу дерьма, тем лучше. — Он свирепо отмахнулся от мух. — Чертовы твари! Как они мне досаждают!
Крессингем хотел что-то ответить, но передумал и посмотрел на короля.
— Вы намерены их всех отпустить, милорд?
Сложив руки за спиной, Эдуард наблюдал, как спускаются с холма прятавшиеся в замке простые шотландцы.
— Конечно. А кто же иначе будет обрабатывать поля, молоть зерно и стричь овец? Кто будет помогать мне наполнять сундуки?
— Славное решение, — заметил Уоррен.
