по улице Уилл увидел, как ему показалось, сваленную в кучу одежду, но подойдя ближе, понял: это тела мужчины, женщины. Возможно, некоторые были еще живы. Но это никого не интересовало. Один из гвардейцев криком приказал Уиллу остановиться, но тот, не обращая внимания, двинул коня по узкой боковой улице к дому Илайи. Из-под сломанных ставен синагоги выползали струйки дыма.
Распахнутая дверь оранжевого дома висела на одной петле. На этой улице было тише, но повсюду также виднелись признаки разорения. Уилл привязал коня к шесту у дома и вошел в темную прихожую. Услышав за дверью кухни шум, он выхватил меч, подаренный Уоллесом взамен сломавшегося в Фолкерке фальчиона. Уилл его редко использовал и еще не совсем привык.
Он распахнул дверь кухни и медленно вошел. Пожилая женщина сидела с широко раскрытыми глазами, прижавшись спиной к стене. Ее загораживал старик с кухонным ножом в руке. У камина, скорчившись, сидели трое, окружая четвертого, распростертого на полу. Уилл успел разглядеть пятна крови на его одежде и плитках пола, а лишь потом узнал.
— Боже. — Он вложил меч в ножны. — Илайя.
— Отойди! — приказал один из иудеев, поднимаясь.
— Уильям? — донесся с пола слабый голос.
— Лежите тихо, — сказал другой иудей, прижимая руку к груди рабби.
Только теперь Уилл увидел, что случилось с рабби. Старика ослепили. Из зияющих рваных дыр на щеки струйками стекала кровь. На месте дыр прежде были глаза.
Он опустился на колени и взял руку Илайи.
— Что здесь произошло?
— Королевские воины, — отозвался иудей, который показался Уиллу знакомым. — Они явились сюда на рассвете. Сказали, что король Филипп повелел нас изгнать и забрать все наше имущество. Любого, кто протестовал, избивали. Некоторых убили. Илайя пытался их урезонить.
— Дайте мне поговорить. — Илайя пробовал сесть.
— Рабби, не надо!
— Нет, Исаак. Я должен поговорить с Уильямом. Один.
Почувствовав в слабом голосе рабби приказ, все начали собираться. Исаак наклонился к уху Уилла.
— Он долго не протянет, а нам нужно уходить из города.
— Уходите. Я останусь с ним. — Уилл дождался, когда все иудеи покинут дом, и посмотрел на Илайю. Невозможно было поверить, что это тот самый старик книжник, всегда такой живой и энергичный. За свою жизнь Уилл видел много смертей, но это бессмысленное насилие над беззащитными людьми взывало к возмездию. — Саймон передал мне ваши слова. Если бы я что-нибудь знал о готовящемся изгнании, то…
— И я не ожидал такого, — прохрипел Илайя. Он повернул голову, и на щеки стало проливаться больше крови. — Но речь пойдет о другом. Мне важно тебя предупредить.
Прошло несколько секунд. Наконец Илайя тяжело вздохнул.
— Я был во дворце и случайно подслушал разговор короля с министром. Ты его, конечно, знаешь. Это Ногаре.
Уиллу пришлось придвинуться к нему вплотную — Илайя говорил еле слышно.
— Он сказал, папа им поможет.
Илайя замолк.
— В чем? — спросил Уилл. — Что это значит?
— Один удар, — пробормотал рабби. — Один удар в нужное время и в нужном месте, и Темпл падет. Понимаешь, Уильям, у него сундуки пустые. Вот почему он сегодня расправляется с нами.
— Вы хотите сказать, что он намерен расправиться с орденом?
— Не знаю, — выдохнул Илайя. — Это все, что я услышал из их разговора. Слова произнес Ногаре.
Уилл задумался.
— Невероятно. Папа не станет помогать королю.
— Станет, если сильно надавить. Или еще хуже.
Они помолчали.
— У короля действительно конфликт с Бонифацием, — быстро произнес Уилл, — но он никогда не пойдет против Рима.
— Как же так, Уильям? Ты сейчас смотришь на меня, на то, что сделали со мной по его повелению, и говоришь с такой уверенностью?
Уилл отвел глаза от изуродованного лица Илайи, содрогнувшись как от удара.
— Нет, Уильям, зря ты думаешь, будто в ответ на твои молитвы Бог прислал тебе Филиппа. — Илайя скривился. Каждое произнесенное слово доставляло ему сильную боль. — За его троном стоит дьявол. Но ты его не замечаешь, не хочешь замечать — ведь король обещал помочь тебе отомстить. А что это будут за деньги, которые он в следующий раз даст для твоих шотландцев? — Илайя слабо взмахнул рукой. — Это будут наши деньги. Все вымазанные в крови иудеев.
Уилл закрыл глаза.
— Как тебе не стыдно, Уильям! Как тебе не стыдно отказываться видеть правду. Ты позволил мести захватить себя целиком и теперь пробавляешься пустыми надеждами. Ты презрел данные тобой клятвы. Больше ста лет люди служили идеалам братства, а ты отказался продолжать их дело из-за стремления отомстить. — Дыша с присвистом, Илайя сжал руку Уилла с пугающей силой. — Ты, глава «Анима Темпли», позорно сбежал, даже не попытавшись помешать великому магистру, затеявшему свой Крестовый поход. Но ты не имел права так поступать. Не имел права подвергать забвению дела Эврара, твоего отца, Калавуна, меня. Как ты посмел так безрассудно растоптать наши надежды! Как ты посмел, Уильям! — Илайя вырвал руку и отвернулся, стиснув зубы.
— Не говорите так, Илайя, — произнес Уилл подавленным голосом. — Я не… — Закончить фразу не получилось. Все оправдания бегства из Темпла и отказа от братства застряли у него в горле.
— Ты являлся командором Темпла, человеком чести. Эврар при мне всегда называл тебя достойным сыном своего отца. Тебя избрали главой братства, члены которого сумели подняться над предрассудками своего века. Они трудились на благо всех людей независимо от веры. Ты был таким, Уильям. И каким стал? Злым, ожесточенным. Наемником. Порученцем короля — тирана, вора и лгуна.
— Илайя, прошу вас…
— Филипп такой же злодей, как Эдуард.
Уилл, опустив голову, думал о цели, с какой прибыл в Париж с Уоллесом. С тех пор прошло несколько лет. Филипп продолжал кормить их обещаниями. Уилл думал о мизерных деньгах, которые король давал шотландцам, чтобы они отвлекали силы Эдуарда на севере. Он все это знал, но не позволял себе задумываться. Неспособный двинуться против течения, он старался держаться на воде, дрейфовать. Илайя наконец сдвинул его с мертвой точки.
— Я, — с усилием выдавил он, — не знаю, что делать. «Анима Темпли» возглавил Гуго де Пейро, союзник короля Англии. Тогда в Стирлинге меня должны были на следующее утро казнить, и Эдуард накануне пришел ко мне в камеру. Ему очень хотелось знать, почему я оказался в войске Уоллеса. Так он признался в своем глубоком презрении и к Темплу, и к братству, и к идиоту Гуго, которого цинично использовал, когда была нужда. Нет, Гуго никогда не позволит мне вернуться, я в этом уверен. Робер де Пари, мой единственный союзник в Темпле, и тот общается со мной неохотно. Вот что я наделал. — Уилл вгляделся в свои ладони, почти ожидая увидеть на них грязь. — Моя дочь давно от меня отвернулась. Война, в которой я проливал кровь, затянулась. Уоллес и его люди ушли в подполье. — Он покачал головой. — Понимаете, рабби, я заблудился.
— Надо искать выход. — Илайя нащупал руки Уилла и сжал. На сей раз очень слабо. — Поклянись, что ты будешь искать и найдешь. Поклянись памятью своих близких. Не позволь их надеждам умереть с тобой. Пусть наше дело останется жить в поколениях.
— Но как я смогу?.. — Почувствовав, что руки рабби выскользнули из его рук, Уилл схватил старика за плечи. — Илайя! Вы меня слышите? Я клянусь. Клянусь!
Но мертвый рабби молчал, глядя на него пустыми глазницами.
