Гвен заняла соседнюю со своим офисом комнату около двадцати квадратных футов. Она назвала ее «своей комнатой ужасов». Помещение было выдержано в стиле Людовика Пятнадцатого: невесомые стулья, изящные маленькие столики, стеклянные подсвечники на легких подставках, пастельные херувимы на стенных панелях.
Стулья выглядели так, будто разлетятся вдребезги, если на них сядет человек хотя бы среднего веса. Все стулья, кроме мягкого кресла Гвен, стоящего позади, имели наклонные сиденья, и всякий, кто в них садился, начинал неудержимо соскальзывать.
Ни на один из столиков невозможно было положить блокнот или поставить пепельницу. Приходилось держать это на коленях либо класть на пол. Это заставляло обратить внимание на ковер.
А ковер изготавливался как сложная психологическая ловушка. Люди начинали чувствовать себя пойманными в рыбный садок.
Генерал Оулинг занял один из хитрых стульев. Он попытался сконцентрироваться на центральном херувиме прямо перед собой, немного правее сидящего Андре Баттлмонта. Баттлмонт выглядел нездоровым. Оулинг откинулся на стуле. Его колени разъехались. Он бросил взгляд на генерала Финнистер. Она сидела справа от него за невесомым столиком. Заметив его взгляд, она одернула юбку. Интересно, как это ей удается сидеть так прямо на этом проклятом стуле?
Черт бы их побрал, эти жуткие стулья!
Он заметил, что Баттлмонт принес для себя один из больших стульев из конференц-зала. Оулинг не понимал, отчего бы им всем не сидеть на таких удобных, надежных и прочных стульях. Полный бред. Большой Показ! Он глянул на стенную панель перед собой. Идиотские херувимчики! Потом посмотрел вниз — и скривился, как от зубной боли.
Финнистер уже посмотрела на ковер, когда вошла в комнату, и чуть не потеряла равновесие. И теперь всеми силами пыталась не смотреть туда. Ее голова была занята беспокойными слухами. Индивидуальные отчеты технических экспертов не помогли составить общую картину. Все это напоминало кусочки мозаики, которые никак не составляются вместе. Она откинулась на спинку стула. Какая неудобная комната! Интуиция подсказывала ей, что все это подстроено. В ней с новой силой вспыхнул гнев против Гвен Эверест. Где эта женщина?!
Баттлмонт прокашлялся, затем посмотрел на дверь, откуда должна появиться Гвен. Вечно она опаздывает. Гвен все эти недели избегала его. Слишком занята была. И вдруг в это утро ей срочно понадобился Андре Баттлмонт. В качестве пешки в ее игре. Он отчетливо понимал, что она делает. Она может скрывать все от других, но Андре Баттлмонт не дурак: у него есть свой метод мышления. Но он не был уверен, что понимает, как повернутся события.
— Наши технические эксперты проинформировали нас, что вы особенно интересовались пластиками-мутантами, — с этими словами Финнистер откинулась на спинку стула.
— Все верно, — откликнулся Баттлмонт.
— Зачем?
— Э-эээ… может, лучше дождемся мисс Эверест? Она принесет солидо-проектор.
— Вы подготовили образцы? — спросил Оулинг.
— Да.
— Отлично! Сколько моделей?
— Одна. Наша секретарша. Милая девушка.
— Что? — воскликнули в унисон Финнистер и Оулинг.
— А! Вы имели виду другое… Да, у нас есть две модели, но только одна из… — он вздрогнул, оборвав себя на полуслове.
Финнистер и Оулинг переглянулись.
Баттлмонт закрыл глаза. Гвен, пожалуйста, поспеши. Он подумал о ее разрешении проблем военных, и его затрясло. Основной идеей было звучание. Солидная психологическая база. Но военные никогда не пойдут на это. Особенно эта баба-генерал, которая шагает, как фельдфебель. Услышав звук открывающейся двери, Баттлмонт мгновенно открыл глаза.
Вошла Гвен, катившая перед собой передвижной проектор. Между ней и Финнистер пробежала волна взаимной ненависти, быстро замаскированная дежурными улыбками.
— Доброе утро всем, — провозгласила Гвен.
«Сигнал тревоги! — подумал Баттлмонт. — В своем ли она уме?» — он отвлекся от этих мыслей, наблюдая. Может быть, и не совсем. Она же столько работает!
— Сгораем от нетерпения узнать, что вы такое сделали, — сообщил Оулинг. — Когда вы объявили о встрече, мы уже собирались попросить прогресс-отчет.
— Мы хотели подготовить в первую очередь то, что сможет понравиться вам как инженеру.
Оулинг кивнул.
— Наши люди докладывали, что вы держите все в строгом секрете. Почему? — задала вопрос Финнистер.
— Даже стены имеют уши. Разверстые уста способствуют войне. Никакой частичной безопасности! — с этими словами Гвен вывезла проектор на середину комнаты, взяла пульт и уселась в свое кресло лицом к Финнистер и Оулингу.
И уперлась взглядом в торчащие колени Финнистер, от которых не отрывала глаз, наверное, целую вечность.
— Гвен? — обратился к ней Баттлмонт.
Финнистер резко одернула юбку на коленях.
— Что вы можете нам продемонстрировать? — поинтересовался Оулинг, откидываясь на стуле.
— Первым делом позвольте мне очертить периметр проблемы, — откликнулась Гвен. — Давайте спросим себя: а чего, собственно, хотят молодые женщины, когда идут в армию?
Финнистер только кивнула; ее неприязнь к Гвен временно угасла, ибо все внимание поглотила беседа.
— Они жаждут нескольких вещей, — продолжала Гвен. — Хотят путешествий, приключений, повстречать странствующего рыцаря. Талли-хо!
Финнистер, Оулинг и Баттлмонт вздрогнули от неожиданности.
— Думая обо всех этих вещах, вы замираете, — бормотала Гвен. — Все женщины жаждут романтики. Ищут свободного полета. Медные кольца. Приз на том конце радуги.
Убедившись, что все присутствующие согласно кивают, Гвен повысила голос:
— Старая детская карусель! Деревянные лошадки с бубенчиками!
Баттлмонт печально посмотрел на нее. Безумна. Ох, моя бедная Гвенни.
— Я… Хм… — пытался что-то сказать Оулинг.
— Но все они хотят одного! — завопила Гвен. — И что же это такое? Романтические отношения! Вот что! А что в романтических отношениях главное для нашего подсознания? Романтические отношения — это секс!
— Думаю, мы услышали уже достаточно, — заявила Финнистер.
— Нет, — возразил Оулинг. — Давайте… То есть, я хотел сказать, вступительная речь нам ясна. Хотелось бы увидеть… в общем, где же сама модель, которую вы подготовили?
— А что такое секс, когда вы снимете с него покровы тайны? — не унималась Гвен. — Корни его — в психологии. И что мы имеем?
Оулинг обхватил свое горло, не сводя с нее глаз. В глубине души он не доверял этим идеям, но всегда побаивался, что они могут оказаться верными. Некоторые из них оказывались вполне работающими.
— Я скажу вам, что кроется под всем этим, — прошептала Гвен. — Материнство. Родной дом. Безопасность рядом с мужчиной.
— Все это звучит очень трогательно, вот только… — вмешался Оулинг.
— А что делает ваше обмундирование? — спросила Гвен. — Оно говорит любви «нет»! Женщины заперты в асексуальных громадах из металла и пластика, и никто не может до них добраться. Великий Фрейд! Ни один мужчина не может их там увидеть!
— Женщинам вовсе не нужно, чтобы мужчины могли до них добраться в скафандрах! — рявкнула Финнистер. — Это самая отвратительная идея из всех, какие…
