информатора достать одно объявление; он не мог предпринимать никаких действий без наличия несомненного доказательства. Чуть позже немецкий посол в Санкт-Петербурге прислал телеграмму с требуемыми подтверждениями. «Нависшая опасность войны» послужила поводом для объявления всеобщей мобилизации.
Следом встал вопрос, должна ли Германия направлять официальное объявление войны. Мольтке- младший и Фалькенхайн были категорически против, считая, что тем самым Германия заклеймит себя как агрессор, но Бетман-Гольвег стремился твердо придерживаться гаагских конвенций и поэтому приказал Пурталесу, послу в Санкт-Петербурге, сообщить Сазонову о мерах, предпринятых Германией, и объяснить, что мобилизация будет продолжаться, если Россия не прекратит военных приготовлений. Время ответа истекает в полдень 1 августа.
1 августа в 5 часов Германия, не получив ответа от России, объявила о всеобщей мобилизации. Спустя четверть часа подобный шаг предприняла Франция. Спустя час Пурталес обратился к Сазонову. Трижды он спрашивал у русского министра иностранных дел, не может ли тот дать положительный ответ на поставленный днем раньше вопрос. И трижды Сазонов отвечал отрицательно. Тогда Пурталес вынул из кармана декларацию с объявлением войны, вручил ее Сазонову, отошел к окну и разрыдался. Началась Первая мировая война.
Пришло время для «большого плана». 31 июля сэр Эдвард Грей направил ноту правительствам Франции и Германии с просьбой соблюдать нейтралитет Бельгии. Германия теперь не могла давать подобных гарантий, и Англия поспешно переметнулась на сторону германских врагов. Генеральный штаб принял это к сведению.
Нельзя обойти вниманием еще одно существенное событие. Как мы помним, 1 августа император объявил о мобилизации армии и флота. В тот же день Мольтке-младший присутствовал на совете в императорском дворце. По окончании он пошел в Генеральный штаб отдать необходимые распоряжения, но император попросил его вернуться. Он хотел узнать, что за депеша пришла в Лондон, после которой Англия была готова гарантировать французский нейтралитет в ответ на заверения Германии, что против Франции не будет предпринято никаких враждебных действий. В присутствии прусского военного министра, генерала фон Фалькенхайна и Бетман-Гольвега император заявил: «Что ж, тогда мы просто двинем всю армию против России».
Мольтке-младший ужаснулся. Развертывание миллионной армии нельзя делать без подготовки. На это император заметил: «Ваш дядя дал бы другой ответ». В мемуарах Мольтке-младший обиженно замечает, что никогда не претендовал на место фельдмаршала. В конце концов ему удалось убедить императора, что развертывание следует проводить, как было запланировано, а Францию заверить в отсутствии враждебных намерений. Позже войска можно будет направить на восток. В Лондон отправили телеграмму, в которой объяснили, что по техническим причинам развертывание нельзя остановить, и дали требуемые гарантии.
Поздно ночью выяснилось, что произошла ошибка. Никогда не стоял вопрос о гарантиях со стороны Британии. «Тогда, – заявил император, – вы можете делать что пожелаете». В своих мемуарах Мольтке- младший, который, по его собственному утверждению, заплакал после состоявшейся днем встречи, утверждает, что так никогда и не смог пережить охватившие его в тот момент чувства. Что-то сломалось в нем, и он уже не мог стать прежним. В мрачном расположении духа Мольтке-младший приступил к военным действиям.
В 1914 году немецкая полевая армия насчитывала два миллиона человек. Число обученных германских резервистов приближалось к 3,8 миллиона человек. Германия располагала восемнадцатью дирижаблями, тридцатью тремя авиационными подразделениями и примерно четырьмя тысячами грузовиков и автомобилей. Количество людей формально годных для службы в армии достигало двенадцати миллионов, из них 8,4 миллиона в случае крайней необходимости могли быть призваны в армию.
Семь полевых армий, включающих 1,6 миллиона человек, были развернуты между Крефельдом и Базелем. Пять из семи армий под командованием фон Клюка, фон Бюлова, фон Хойзена, герцога Вюртембургского и кронпринца были готовы к вторжению в Бельгию и Люксембург. На южном фланге к ним примыкали 6-я и 7-я армии под командованием кронпринца Рупрехта Баварского и генерал-полковника фон Геерингена, бывшего военного министра. В задачу последних входило зажать противника в Лотарингии и удерживать его на границе Верхнего Рейна. С этой целью им были приданы несколько подразделений ландвера. На случай возможной британской высадки и для защиты Кильского канала в Шлезвиг-Гольштейне был оставлен один резервный корпус. Французские армии располагались от Арденн до швейцарской границы в следующем порядке: 5, 3, 2, 1-я; 4-я армия, находившаяся в тылу 3-й, была готова в случае необходимости выдвинуться в Бельгию. Четыре дивизии сгруппировались вокруг Лилля, а войска укрепленных районов вокруг большого Парижа. Кроме того, имелось пять пехотных дивизий и один кавалерийский эскадрон бельгийской армии, а также шесть пехотных дивизий и один кавалерийский эскадрон британской экспедиционной армии.
Основная масса австрийской армии перешла в наступление в Галиции, прикрывая Силезию и бассейн Дуная. Русское развертывание произошло именно так, как предсказывал Генеральный штаб. Две мощные армии, 1-я под командованием генерала Ренненкампфа и 2-я под командованием генерала Самсонова, начали концентрическое наступление с востока и юга на Восточную Пруссию. Армия под командованием генерала Эверта расположилась на правом берегу Вислы в районе Варшавы, а три армии под командованием Плеве, Рузского и Иванова напротив Галиции. Командующим Северо-Западным фронтом был генерал Жилинский, а великий князь Николай Николаевич командовал в Польше.
На западе «шлифенское каре», в чью задачу входил охват Мец – Диденхофен и движение в направлении Брюссель– Намюр, было в семь раз сильнее, чем силы, прикрывавшие фланг в Эльзасе- Лотарингии. Фронт наступательного фланга был достаточно силен, но не хватало резерва для осуществления отвлекающих маневров и осады крепостей, хотя, как только стало ясно, что Британия не собирается высаживаться в Дании, резервный корпус, находившийся в Шлезвиг-Гольштейне, должен был быть переброшен на Западный фронт. Тем временем Италия заявила о своем нейтралитете, и о помощи Италии на Верхнем Рейне, на которую так рассчитывал Шлифен, пришлось забыть. Теперь Франции не пришлось защищать границу в Альпах.
Основная проблема заключалась в том, что семь армий, растянувшихся на многие сотни миль, нуждались в более сложной системе командования. Следовало создать мобильные командные группы, которые могли бы отслеживать постоянно меняющуюся ситуацию и быстро передавать информацию от высшего командования командованию армий. Однако руководство всеми операциями возлагалось на штаб, который, слишком медленно двигаясь за армиями, находился на значительном расстоянии от действующих армий.
И это была не единственная проблема. Начальник Генерального штаба был всего лишь советником Верховного главнокомандующего, но теперь король ощутил, что не в состоянии справиться с командованием в боевых условиях. К сожалению, начальник штаба чувствовал себя еще менее годным для выполнения этой задачи, хотя, в отличие от монарха, не мог уклониться от выполнения своих обязанностей. Кроме того, Мольтке-младший был не вполне здоров. Великолепно обученная германская армия, действующая строго по плану и вышедшая к бельгийской границе, напоминала огромную, четко отлаженную машину с неисправным механизмом управления. В течение нескольких недель предполагалось провести сражения, в результате которых вражеские армии в Северо-Западной Европе должны были быть разбиты. Мольтке-старший мог только мечтать о ситуации, при которой маневренность огромной армии позволяла быстро оказываться в нужном месте в нужное время. Но это было бы возможно, если бы командование имело представление о всей картине в целом, а командующие армиями держали бы перед глазами общий план действий. Ни одно из этих условий не выполнялось.
Так же мало, как и Мольтке-младший, необходимым требованиям отвечал начальник оперативного отдела Герхард Таппен, сменивший на этом посту Людендорфа. Таппен был упрямым тугодумом. Из всех начальников армейских штабов только начальник штаба фон Клюка, фон Куль, по-настоящему проникся идеями плана Шлифена. Уже в 1912 году Шлифен опасался, что из-за отсутствия практического опыта у высшего командования вся операция может выродиться в беспорядочное преследование после удач, и, с некоторыми оговорками, так и случилось. Похоже, Генеральный штаб не видел необходимости в снабжении
