штукатурки на колониальных зданиях французского происхождения до каменных скелетов навсегда заброшенных строек. Следы заброшенности были даже на отеле «Рекс», весьма солидном для этих мест. Каменный пол потрескался, а в пруду словно палые листья плавали безжизненные карпы. Бассейн на крыше ядовито зазеленел. Одинокий русский турист сидел на краю бассейна, опустив ноги в мутную воду, словно бы колеблясь, искупаться ему или нет.
Вилли подумала, что было что-то общее между непроглядной этой мутной водой и тем положением, в которое она попала.
«И что теперь? – подумала она устало. – Ведь мне одной не справиться, мне нужна помощь, нужен кто-то, нужен…»
– Я вижу, у кого-то опустились руки?
Она подняла голову и увидела загорелое лицо Барнарда на фоне заката. Мгновенный прилив радости при виде знакомого лица, пусть даже этого, лишь продемонстрировал, насколько беспросветным было отчаяние, в которое она погрузилась. Он одарил ее улыбкой, которая могла бы растопить айсберг.
– Добро пожаловать в Сайгон, столицу разрушенных мечт. Как поживаешь, дружок?
– Ты еще спрашиваешь? – выдохнула она.
– Не-а. Я через это прошел, по себе знаю, что это такое – носишься как угорелый, вымаливаешь, чтобы поставили печать на очередной жалкий клочок бумажки. В этой стране бюрократию усовершенствовали до вида искусства.
– Очень утешает.
– Тебе пива взять?
Она испытующе поглядела на знакомое лицо, стараясь разгадать подоплеку его улыбки и подозревая самое худшее. А он, пользуясь ее растерянностью, крикнул, чтобы принесли два пива, и по-свойски рухнул на стул, направляя в ее сторону поток развязной веселости.
– Я думала, ты раньше среды не появишься в Сайгоне.
– Планы изменились.
– Так взяли и изменились?
– Я легок на подъем, это одно из моих достоинств.
Потом печальным голосом добавил:
– А может быть, и единственное…
Официант принес две заиндевевшие бутылки «Хайнекена», и только после того, как он удалился, Гай заговорил:
– Пришла еще партия останков из Дак-То.
– Без вести пропавшие?
– Это мне и предстоит выяснить. Я знал, что мне понадобится еще несколько дней, чтобы обследовать кости. Да к тому же, – он отхлебнул из бутылки, – мне стало скучно в Бангкоке.
– Ну да, конечно…
– Да нет, точно тебе говорю, захотелось сменить обстановку.
– Ты покинул жемчужину Востока ради горстки трупов?
– Веришь или нет, я ответственно отношусь к своей работе.
Он поставил бутылку на стол.
– Так или иначе, теперь я здесь, а раз так, то мог бы помочь тебе в чем-нибудь, ведь, наверное, нужна какая-то помощь, да?
Что-то подействовало ей на нервы, может, эта твердолобая самоуверенность, эта сияющая самонадеянная улыбочка.
– У меня все в порядке, – сказала она.
– Ах вот как? И когда же ты идешь на первый прием к властям?
– Этим уже занимаются.
– Чем – этим?
– Не знаю, мистер Айнх взял дело в свои руки и…
– Мистер Айнх? Ты имеешь в виду своего гида? – Он зашелся от смеха.
– И что же в этом такого смешного?
– Ты права, – подавил он приступ хохота, – это совсем не смешно, это очень грустно. Хочешь, я сыграю роль пророка и предскажу тебе будущее? В деталях могу тебе рассказать, что будет дальше. Первым делом, с утра он явится к тебе с виноватым лицом.
– Почему же это с виноватым?
– Потому что он скажет тебе, что министерство сегодня закрыто, что как-никак сегодня великий день, выходной, 18 июля.
– А что великого в 18 июля?
– Да это не важно, что-нибудь придумает. А потом спросит тебя, не желаешь ли ты в таком случае осмотреть фабрику лакокрасочных изделий, где можно приобрести немало замечательных сувениров на память.
И тут засмеялась она. Именно так сказал мистер Айнх, слово в слово!
– На другой же день будет придумана еще какая-нибудь причина, объясняющая, почему не работает министерство, которое, к примеру, охвачено свиным гриппом, ну или вдруг их постигла острая нехватка ластиков. Но зато вы можете поехать в Национальный дворец!
Она перестала смеяться.
– Кажется, я понимаю теперь…
– И дело вовсе не в том, что твой поводырь нарочно будет срывать твои планы, нет. Просто он отлично знает, что ему не справиться с бюрократами и все, что ему остается, – это выполнить свои скромные обязанности, а именно быть твоим гидом и строчить невинные отчеты о пребывании в стране туристки- обаяшки. Не жди от него ничего сверх положенного. Поверь, он уже делает больше, чем ему за это платят.
– Но я и сама не ребенок, пойду да пробьюсь куда мне надо.
– Ну да, а куда ты пойдешь-то? Где они, эти места, находятся, куда тебе надо пойти? И волшебного слова, опять же, не знаешь.
– Что-то у тебя, Гай, не страна, а какая-то комната смеха получается.
– Слово смех здесь не подходит.
– А какое же слово тут подходит?
– Бардак.
Он указал туда, где на улице сгрудились в беспорядочную кучу пешеходы и велосипеды:
– Видишь это? Вот так здесь работают власти – каждый за себя. Министерства стараются обставить другие министерства, районы – другие районы. Любой мелкий чинуша стоит горой за свое болото, и всякий боится сделать шаг в сторону без дозволения сверху. – Он помотал головой. – Система не для слабонервных.
– Ну, я себя слабонервной никогда не считала.
– А ты сначала посиди часов пять в какой-нибудь приемной каморке, пока уже невтерпеж будет, а ближайший туалет в заднице у нег…
– Я поняла.
– Действительно поняла?
– Ну а что ты предлагаешь мне делать?
Он улыбнулся и откинулся на стуле.
– Прими меня во внимание. У меня есть знакомства в разных местах, конечно, не в министерстве иностранных дел, врать не буду, но все же такие, которые могут помочь.
«Ему что-то нужно от меня, – подумала она. – Но что?» Хотя он смотрел уверенно, она уловила в его осанке что-то нетерпеливое, в его глазах читалось скрытое ожидание чего-то.
– Откуда такое острое желание мне помочь?
Он пожал плечами:
– А почему бы нет?
– Это не ответ.
