оторопел.
– Нечасто меня одолевает чесотка в этом месте, – произнес он. – Однако если уж такое случается, я пускаю в ход все свои ногти, должен признаться тебе. Нет-нет, я не уклоняюсь от ответа на твой вопрос. Это хороший вопрос. Я сам иногда задаю его себе, но с несколько иным оттенком. Сформулируем его так: он преследует именно меня для удовлетворения своих конкретных потребностей.
Рука Тигхи опять опустилась на покорную шею ма.
– Ты мог бы и сам задать ему этот вопрос, случись тебе повстречаться с ним, – сказал Чародей. – И я могу сказать тебе, что он ответит. Скажет, что это он сделал меня и потому я принадлежу ему. Ты можешь поверить в такое?
– Рабство? – предположил Тигхи, вспомнив о торговце людьми.
– О, все гораздо хуже и сложнее. Да, он сделал меня. Я признаю это, но и его тоже кто-то сделал. Трения между нами беспочвенны. В конце концов, мы все – Возлюбленные. Он и я. Я и ты. – Чародей повернулся к Тигхи. – Мы одинаковы.
– Чародей, – проговорил Тигхи, старясь дышать ровно, чтобы не выдать своего волнения. – Где мой па? Ведь ты, должно быть, забрал и его, когда приходил за моей ма.
– Не думаю, – произнес Чародей, – что мой Возлюбленный сможет найти нас в ближайшее время. А через полчаса я зависну над Полюсом, и мы будем в большей безопасности, чем когда бы то ни было.
Он дотронулся до одной из кнопок, и корабль стал поворачивать с одновременным снижением. В течение нескольких минут Чародей напряженно смотрел на экраны и нажимал то одну, то другую кнопку, маневрируя в пространстве. Корабль рыскал во все стороны и вибрировал. Тигхи начало тошнить. Внезапно его мать заговорила. Ее голос звучал громко и отчетливо:
– Он идет за нами, проснись, проснись!
Ее глаза широко распахнулись. Однако когда Тигхи обнял мать и стал успокаивать, она затихла и опять погрузилась в свое прежнее бессмысленное созерцание.
– Господин Чародей, что будет делать этот твой Возлюбленный, если все же нагонит нас? – спросил Тигхи.
– О, он будет очень зол, – ответил Чародей. – Тут не может быть никакого сомнения. Он очень сердится на меня. Он заберет тебя и извлечет все из твоей головы без промедления что, по-моему, будет большой ошибкой. На карту поставлено очень многое! Весь мир! Он будет вне себя от злости и выместит ее на нас. Например, я не думаю, что ему пригодится твоя ма, эта женщина, сидящая вон там, о которой ты так трогательно заботишься. В ней нет ничего, что могло бы его заинтересовать. Он просто выбросит ее, как ненужную вещь. Поэтому ты должен быть благодарен мне. Мы с моим Возлюбленным идентичны. Я сохранил жизнь твоей ма, заметь. Ты должен быть благодарен, ты должен быть предан мне.
И вдруг Тигхи озарило. Эта мысль вспыхнула в его мозгу ярким солнечным светом. Его па убит, и убил его Чародей. Наверное, па не представлял для него никакого интереса в отличие от Тигхи и ма, и он избавился от него. Потрясение было столь велико, что Тигхи впился зубами в нижнюю губу, чтобы не завопить от боли.
Корабль завращался вокруг своей оси и стал медленно поворачивать. Тигхи утратил чувство равновесия. Ему казалось, что он вот-вот упадет. Чтобы не упасть, юноша вытянул вперед руки. В животе противно засосало.
Все движения словно замедлились. Все плыло перед глазами.
– Что происходит? – спросил Тигхи голосом, дрожащим от страха.
– Мы уже почти на месте, – сказал Чародей. – Остались кое-какие мелочи, но я их отрегулирую.
Последовал удар, и все помещение содрогнулось.
– Отлично! – воскликнул Чародей, явно довольный своей работой. – Это хорошо. Когда прилетишь сюда, на Восточный Полюс, всегда поднимается настроение. Я чувствую свою исключительность – ведь очень немногим удалось побывать здесь.
Он вскочил с кресла и направился к трапу. И тут произошло нечто странное, противоречившее возможностям тела обычного человека. По мере движения Чародей начал отклоняться назад, и когда он уже подошел к трапу, его тело находилось под углом в двадцать градусов к полу. И все же он не падал.
– Не прогуляться ли нам, мой милейший? – обратился он к Тигхи из такого необычного положения.
Юноша изумленно уставился на него.
– Пойдем. Твою ма мы оставим здесь. Боюсь, ей не до прогулок. Однако у меня здесь в снегу припасено кое-что, и думаю, тебе будет небезынтересно взглянуть на это. Вставай, мальчик!
Тигхи в оцепенении встал на ноги. Когда юноша поднимался, у него вдруг возникло странное ощущение падения вперед, и он инстинктивно отклонился назад, ударившись затылком о стену, находившуюся позади. Чародей рассмеялся своим кашляющим, сухим смехом.
– Первые шаги здесь даются с трудом, не так ли? Все дело в непривычной ротационной гравитации. Притяжение сдвигается от шага к шагу, ну да ничего страшного, скоро привыкнешь. Пойдем наверх.
Все еще стоя под очень острым углом к полу, Чародей повернулся лицом к трапу, ухватившись рукой за поручень, подтянулся к нему и, приняв обычное прямое положение, начал медленно взбираться к люку. Тигхи потер глаза кулаками. Его сознание отказывалось верить увиденному. Он шагнул, и внизу живота все опустилось. Еще один шаг – и комната вокруг него приобрела странные, искаженные очертания. Когда Тигхи приблизился к трапу, все, что воспринималось зрением, было искривлено до неузнаваемости. Трап, который казался ему совершенно прямым с того места, где он сидел вместе с ма, теперь наклонился под углом в двадцать градусов и шел волнами до самого верха. Юноша протянул вперед руку, желая ухватиться за поручень, и промахнулся, ощутив в кулаке воздух. Вторая попытка также оказалась неудачной. Он никак не мог скоординировать свои движения. В третий раз Тигхи выставил руки перед собой и стал водить ими в воздухе, пока не наткнулся на металлический поручень трапа. Впечатление иллюзорности было настолько сильным, что Тигхи почти ожидал, что его руки пройдут через металл поручня.
– На полюсах, – продолжал объяснять Чародей, опять вываливая на Тигхи кучу непонятных слов, – на полюсах силовые линии гравитационного поля образуют круг радиусом в несколько километров. Здесь
