– Не спеши. Мы с тобой зайдем с черного хода. А то как бы не выскользнули. Оружие есть?
– А как же, – улыбнулся Бирюков, доставая «браунинг» из кармана.
– Тогда вперед.
Дождавшись, когда бойцы ворвутся в парадный подъезд, Свержин с Бирюковым пересекли бульвар и ворвались в арку, ведущую к черному ходу.
ГЛАВА 34
Богдан и Шамхат вернулись в квартиру профессора почти сразу следом за Ли. Сердюченко с оборванным рукавом и перевязанной левой рукой сидел на диване и покачивался, чтобы унять боль, профессор собирал в саквояж все необходимое – деньги, бумаги, личные вещи. Ли, не снимая халата и не разуваясь, помог жене Сердюченко разобраться в имеющихся лекарствах.
– Времени нет совсем, – деловым тоном сообщил китаец. – После того, что мы устроили, патрули теперь будут на каждом шагу. Но это будет чуть позже, а сейчас самое время покинуть город.
– Я ж машину бросил, – напомнил Сердюченко. – Радиатор потек, будь он неладен!
– Правильно, – заходя в комнату, кивнул Богдан. – Все равно она приметная, ее будут искать. – Он обернулся и подал руку Шамхат. – Это моя жена, Шамхат, – представил он. – Или, если хотите, Зульфия Ибрагимовна.
– До чего же странно, – усмехнулся профессор. – Иногда происходящее настолько выходит за рамки обычного, что перестает удивлять. Я читал про Шамхат у Шилейко, считал ее сказочным персонажем древней легенды. И вот она у меня в квартире. Шилейко хватил бы удар, я думаю.
– Что с Павлом? – спросил китаец.
– Я отвел его в кабинет, – вздохнул профессор. – У него совершенно бредовое состояние, поэтому Варвара и Машенька не отходят от него ни на шаг. Листов десять бумаги извел, а когда они закончились, начал чертить прямо на полу. Психика подавлена полностью.
Шамхат, изображая скромницу, присела на краешек свободного стула и глянула на Богдана.
– Про него говорят? – спросила она по-шумерски.
– Да, – на том же языке ответил Богдан.
– Я бы попросил вас говорить по-русски, – обернулся Ли. – Мне бы не хотелось, чтобы такие прекрасные бойцы, как вы, сговорились напасть на меня одновременно. Сердюченко, будь любезен держать наготове оружие. На некоторое время пули их остановят, если что.
– Так вопрос же в том, успею ли я пальнуть, – вздохнул шофер, нервно вытирая рукой пот со лба.
– Вот так! – изображая обиду, скривился Богдан. – Только что вместе на штурм ходили, а теперь «пальнуть». Никогда у вас ничего не будет путевого!
Он хотел еще что-то сказать, но тут распахнулась дверь кабинета, и в гостиную вбежала растерянная Машенька.
– Паша чувств лишился! – испуганно сообщила она. – Лежит, еле дышит!
– Ты знаешь, что с ним? – спросил китаец Богдана. – В рукописи таких подробностей нет.
– Ничего страшного, – усмехнулся тот. – Знак Бога запечатлелся в его мозгу. Очнется он уже не человеком. И мы даже представить себе не можем, в какое русло он направит выделившуюся энергию.
– Пугаешь? – спросил Ли. – Думаешь, что мы отдадим его тебе из страха?
– Он не тронет вашего Павла, – вмешалась в разговор Шамхат. – С нас хватит бессмертия. – Она посмотрела в глаза Богдану. – Хватит! Я не хочу больше терять тебя из-за этого проклятого цветка. Вспомни, каким трусом стал Утнапишти. А ты превращаешься в жестокое чудовище! Обратно в зверя! Я тебя знала совсем другим и не хочу терять того, кого любила. Пойдем отсюда.
– Куда?
– Да куда угодно! Обратно в Европу, где нет этой ужасной зимы. Или еще лучше куда-нибудь в такое место, где людей совсем мало. Мне никто не нужен кроме тебя. Я хочу избавиться от цветка бессмертия, как когда-то жена Утнапишти. Я теперь понимаю, зачем она нам его отдала. Я хочу ценить каждую минуту, прожитую рядом с тобой. Когда времени много, начинаешь транжирить его, а когда его совсем нет, каждый миг сладостно-печален, будто запах жасмина. – Она перевела дух и добавила по-шумерски: – Пойдем, Энкиду! Эта женщина, что вышла к нам, любит услышавшего Голос Шамаша. Ты не можешь их разлучить.
– Они все равно расстанутся, – ответил Богдан по-русски. – Если он, очнувшись, загадает желание только для себя одного.
– Это Дроздов заразил его! – сказала Машенька и, не выдержав, расплакалась.
Пряча слезы, она отвернулась и убежала в кабинет.
– Им как-нибудь можно помочь? – спросил у Богдана китаец.
– Ты владеешь рукописью, а не я, – ответил тот.
– В рукописи ничего подобного нет.
Внезапно лицо Шамхат помрачнело, и она тронула Богдана за руку.
– Я, кажется, придумала, – без всякой охоты сказала она. – Ведь Павел сейчас без чувств и не может направить Свет Шамаша ни в какое русло. Если использовать цветок бессмертия раньше, чем Павел
