межпланетное пространство местами заполнено облаками черной, непроницаемой для света пыли.
– Вы пытаетесь сказать, что вся эта сложноорганизованная материя могла образовать нечто вроде межпланетного разума?
– Это ваш собственный домысел? – осторожно спросил Варшавский.
– А что?
Профессор рассмеялся.
– Довольно странно услышать это из уст человека, не имеющего отношения к науке.
– Вы же не думаете, что в НКВД работают дурачки?
– Увольте, конечно же, нет. Но подобная догадка возникла бы не у каждого ученого! Однако, простите, мы несколько отвлеклись от темы. Несмотря на оригинальность вашей теории, я хотел сказать о другом. Представьте себе, что где-то в глубинах межзвездных пространств вращается небесное тело, способное излучать в пространство волны некоторой длины.
– Радиоволны? – заинтересовался Дроздов. – Такое возможно?
– Ну, возможность некоторых небесных тел испускать радиоволны убедительно доказана Карлом Янским, американским радиотехником, в тридцать первом году. Он зафиксировал источник радиошума в созвездии Стрельца. Но надо сказать, что спектр излучений не ограничивается только знакомыми нам радиоволнами. Он много шире и включает в себя свет как видимый, так и недоступный глазу, а также некоторые виды корпускулярных излучений. Но сейчас неважно, какова природа предполагаемого нами междупланетного источника корпускул, мы лишь предположим, что мощность его такова, что поток испускаемых им излучений может достигнуть Земли. И еще мы допустим, что излучение не распространяется от него во все стороны в мировое пространство, а имеет узкую направленность, как луч карманного фонаря. При таких условиях поток излучения не будет ощущаться на Земле постоянно, а станет результатом множественного совмещения орбитальных обращений, как в описанном мною примере с шестернями. Таким образом может возникнуть эффект периодического достижения Земли потоком корпускул. И если этот поток хотя бы дважды был замечен предыдущими развитыми цивилизациями, то они могли с точностью предсказать время его последующего появления.
– Постойте! – напрягшись, прервал его Дроздов. – То есть вы хотите сказать, что Голосом Бога древние могли назвать просто некий радиошум от природного межпланетного источника? Но какой от него прок для нас? Человек не радиоприемник! Насколько я понимаю, речь шла о некоем послании, в котором зашифровано важное техническое открытие. Или даже точнее – зашифрована схема невиданного оружия для победы мировой революции.
Пришелец впился взглядом в лицо профессора Варшавского так, что Варя испугалась – не прожжет ли этот взгляд дыру в голове профессора. Варшавский же не только не отклонился от этого взгляда, но и ничем другим не выказал стеснения.
– Ну, сам по себе факт наличия в мировом пространстве такого источника может помочь науке в разгадке некоторых тайн… – пробормотал профессор Варшавский.
– Да к черту ваши тайны и секретики для кисейных барышень! – взвизгнул резким голосом человек с черной бородкой. – Мы тут все из кожи вон лезем, а получается, что напрасно?
– Я бы не стал так спешить с выводами, – Варе показалось, что профессор тонко издевается над энкавэдэшником. Он говорил тем голосом, которым обычно читают лекции. – Вы знакомы с термином «ассоциативное мышление»?
– Знаком. Это что-то из психологической науки.
– В общих чертах да. Я не буду вдаваться в длинную лекцию о сигнальных системах живых организмов, скажу лишь, что одна из сигнальных систем человека позволяет получать физический ответ на словесные раздражители. К примеру, если сказать «лимон», у многих людей возникает избыточное слюноотделение, как если бы они действительно попробовали нечто кислое. Так вот, это касается не только слов, но и других раздражителей – зрительных, обонятельных, осязательных. Если мужчине показать фотографию или даже не очень подробный рисунок обнаженной женщины, у него с большой вероятностью возникнет эрекция.
Варя не ожидала услышать подобное от профессора, и у нее жарко вспыхнули щеки.
– Ну, это понятно, – нахмурился Дроздов. – И что из этого следует?
– А то, что не только под воздействием таких прямых и однозначных сигналов возникают реакции нашего организма. Вы никогда не слышали музыки в завывании ветра? Барабанной дроби в ударах дождевых капель по крыше?
Варя почувствовала, что слова Варшавского, произносимые все более монотонным и размеренным голосом, производят на нее странное действие – кровь отлила от щек, а в голове словно образовался медленно растущий снежный ком. Кончики пальцев тоже похолодели. Несмотря на несколько заторможенное состояние, она слышала каждую фразу и могла в какой-то мере понять ее смысл. Она видела, как побледнело лицо Дроздова и как он начал медленно клониться вперед, словно кролик, неосознанно ползущий в пасть удава.
– Яркие вспышки, – продолжал профессор, – складываются в узоры, и ты сможешь увидеть суть мироздания, если будешь безотрывно на них смотреть, слушая мой голос. Спокойствие силы и всемогущества охватывает тебя. Ты сможешь иметь власть над всем миром, если точно выполнишь все, что велит тебе этот голос.
На какое-то время Варя полностью утратила контроль над собой, погрузившись в черное ничто без времени, без пространства, без всяких меток для памяти. Как долго это длилось, она не знала, но выпала из забытья, больно стукнувшись носом о дверь. Из глаз брызнули искры. Может, если бы Дроздову кто-нибудь влепил кулаком по носу, он бы тоже очнулся, а так он сидел напряженный, с побледневшим лицом и внимательно слушал каждое слово профессора.
– Ты идешь по коридору, – добивал его словами Варшавский. – Берешься за ручку двери. Тебя пропускают. Доложи о прибытии, тебя ведь вызывали!
– Прибыл по вашему приказанию, товарищ Свержин, – еле слышно произнес энкавэдэшник.
Варя испугалась. Он говорил, как оживший мертвец из самого жуткого ночного кошмара. Профессор царапнул карандашом по бумаге, сделав пометку в тетради, и спросил:
