После вечерней поверки в казарме появился старший писарь.
— Внимание! Сейчас я зачитаю список назначенных на строительство укреплений…
В список вошло тридцать человек из стрелковой команды, пятнадцать из пулеметной и десять из гранатометной.
— …Все перечисленные поступают под командование унтер-офицера Хиронаки. Команды отправляются к месту работ в сопровождении инструкторов. Стрелковую команду сопровождает ефрейтор Кадзи, пулеметную — ефрейтор Ивабути, гранатометную — ефрейтор Кавамура. Отправление послезавтра, в восемь часов вечера. В целях маскировки отход от линии границы производится ночным маршем. Все ясно?
Кадзи молча слушал. Молчал, когда писарь кончил читать. Ведь Кагэяма обещал оставить его здесь, на заставе… Выходит, он не угодил им как инструктор? Наруто не попал в команду не потому, что здесь нуждались в плотниках; там, на строительстве, его руки важнее; его не включили, чтобы он снова не столкнулся с унтерами… А самого Кадзи убирают подальше от старослужащих — это же ясно…
Солдаты копали на равнине противотанковые рвы. С помощью этих рвов командование намеревалось приостановить наступление моторизованных частей противника, принудить их к обходу, с тем чтобы, отрезав от танков пехоту, которая, очевидно, будет продвигаться по узкой дороге в сопках, загнать ее в тиски.
Перед строем объявили о вторжении противника в Маньчжурию, о героической гибели батальона майора Усидзимы, принявшего на себя в Циньюньтае первый удар… Огласили телеграмму командующего Квантунской армии командиру полка… «Молюсь за ниспослание храбрости в сражении лично вам и вашим подчиненным…»
Строительством противотанковых рвов руководил поручик Дои. Настроение у поручика было скверное. Объем предстоящих работ совершенно не соответствовал наличию рабочей силы.
Утром в палатке, где разместился штаб батальона, Дои так прямо и заявил этому мальчишке капитану, командированному на строительство из штаба армии.
Силами трехсот солдат за сорок восемь часов отрыть рвы длиной свыше трех километров невозможно! — сказал Дои. — Это свыше десяти кубометров грунта на человека. При нынешнем физическом состоянии солдат это немыслимо!
— Вы полагаете, что противник учтет это обстоятельство, войдет в ваше положение и воздержится от наступления? — Белолицый капитан без малейших следов загара на штабной физиономии громко расхохотался.
Дои возразил ему:
— Чем браться за непосильное дело и выполнять его кое-как, гораздо выгоднее перерезать противотанковыми рвами дорогу между сопок, по которой пойдет противник, и укрепить позиции на самих сопках.
— Если бы господин поручик был оперативным советником, он имел бы возможность развить свой план. Похоже, что вы упорно настаиваете на таком варианте главным образом для того, чтобы обеспечить собственную безопасность. Поймите же, уважаемый, если мыслить операцией в целом, то главное сейчас — задержать моторизованные части противника хотя бы на день, пусть даже на полдня. Это необходимо для того, чтобы там, в тылу, завершить приведение частей в боевую готовность. Фактор времени, господин поручик. Ради этого стоит пойти на все, даже если здесь, в сопках, нашим пехотным частям придется нести значительные потери! Где расположена ваша часть? На позициях Н.? — капитан взглянул на карту и холодно усмехнулся. — Ну вот, весьма сожалею, но, исходя из общего оперативного плана, рубежи, которые предстоит оборонять вам, господин поручик, как раз и потребуют обильного кровопролития.
— Я не о себе беспокоюсь! — Дои с ненавистью взглянул на капитана. — Речь идет о расчете земляных работ. Что невозможно, то невозможно!
— Даже если это приказ?
В разговор вмешался командир батальона.
— Начинайте работы, поручик, — с сокрушенным видом произнес он. — А людей вам, может быть, подкинем.
Дои ушел взбешенный. Теперь он ходил по позициям мрачнее тучи.
— В давние времена Хидэеси в три дня воздвиг крепость, хотя все считали, что это выше человеческих сил… — обратился он к солдатам, пытаясь воодушевить их. — А мы с вами должны закончить эти работы за сорок восемь часов. — И добавил: — Хотя инженерная мысль считает это невозможным…
Непохоже было, что они совершат чудо. Работа шла вяло. Люди устали, выдохлись, над ними тяготел страх. Не было веры ни в то, что эта работа спасет им жизнь, ни в то, что она вообще кому-то нужна.
Дои перебегал с места на место, кричал, бранился, топорща свои усы-щеточки, за которые получил прозвище «Гитлер» (говорили даже, что Дои намеренно добивался такого сходства). Он был далек от мысли ответить саботажем на высокомерие штабного капитана. Дои тоже считал, что танки противника должны быть остановлены любой ценой. Ему даже хотелось успешно завершить строительство противотанковых рвов, чтобы тем самым снять с себя всякую ответственность за неизбежный прорыв в районе сопок и переложить ее на этого штабного стратега… «Ну что, молокосос! — скажет он капитану. — Все вышло так, как я предсказывал, а?..»
Тут Дои и наткнулся на Энти; тот воткнул лопату в землю и стоял, уставившись в одну точку.
— Унтер-офицер Хиронака! Это что такое!
Хиронака мигом подскочил и что было силы огрел Энти по спине рукояткой лопаты. Тот упал.
Кадзи работал между Тасиро и Тэрадой и, так как те опять затеяли спор, не спускал с них глаз; он и не заметил, как унтер навалился на Энти.
Причиной спора послужило замечание Тасиро, что позиции все время меняют и это, мол, означает, что у командования нет четкого, согласованного плана действий.
— В такой обстановке вряд ли можно надеяться на победу, — сказал Тасиро.
Тэрада тотчас вспылил:
— В штабе армии достаточно талантливых полководцев!
Что ты вообще понимаешь в военном деле? Ты, работяга!
— Не я один. Вот видишь, и майорского сыночка в землекопы записали. Так что не очень-то разоряйся! — огрызнулся Тасиро, энергично бросая землю. — Сколько бы ни было талантливых полководцев, воюем-то мы. Винтовок даже не дали, командиры! Это, по-твоему, талантливое руководство? Надоело! Из-за таких, как ты, одержимых, все войны и возникают!
— Может, ты это самое повторишь при офицере? Тогда и я тебя уважать стану. Ты, похоже, вообще считаешь, что нам лучше проиграть войну, так? Ждешь небось, что тогда наступит царство рабочих?
— Царство рабочих? Ну, это шалишь! — ощерился работавший рядом Ясумори.
— Чем бы она ни окончилась, эта война, а только красными японцы не станут, этому не бывать, слышишь, Тасиро!
— Тасиро спит и видит, чтобы японцы стали красными, — злобно подхватил Тэрада. — Ты нам напрямик скажи, как ты думаешь действовать. Ведь наступает революционная армия, армия рабочих, а? Как же ты будешь с ними воевать? Может, с нас начнешь?
— Хватит! — вмешался Кадзи. Вопрос Тэрады задел его за живое. На него давно уже нужно было ответить. С той самой минуты, как Япония развязала войну. По крайней мере с тех пор, как Кадзи попал в пограничные части. А он сам вот уже два года медлит, уклоняется от прямого ответа… — Замолчите и работайте оба! Ты, Тэрада, тоже болтаешь лишнее!
Тэрада огрызнулся:
— А вы слышали, что он сказал?
— Молчать! — прикрикнул Кадзи. — Бессмысленно спорить, когда роешь собственную могилу!
— Господин ефрейтор! — Накараи показал на Энти, с трудом поднимавшегося с земли.
— Кто это там, Энти? А вас, если вздумаете опять цапаться, обоих вздую, понятно? — Бросив лопату, Кадзи пошел туда.
Энти рассчитывал на его заступничество, он даже приободрился, увидев перед собой Кадзи.
