Тогда Энти с вытаращенными глазами выскочил из окопа и, держа винтовку наперевес, ринулся на них.
Тасиро услышал его крик. Почти машинально он прицелился в одного из них. Русский прыгнул в сторону и повалился в траву. Энти остановился. Объект атаки внезапно исчез с глаз. А может быть, к нему на секунду вернулся рассудок? Он увидел пехоту противника, надвигающиеся танки и понял все безрассудство своего поступка. Энти круто повернулся и кинулся обратно. Он не пробежал и десяти шагов. Налетел смертоносный, все сметающий огонь.
— Патроны есть? — крикнул Тасиро в соседний окоп. — Эй, Ясумори, есть патроны?
Тот кивнул. Он был белый, без кровинки в лице, и почти не стрелял. Он надеялся, что противник не заметит его, если он будет сидеть тихо, сжавшись в комок на дне окопа. Время от времени его одолевала тревога. Тогда он осторожно приподнимал голову. Убедившись, что Тасиро продолжает отстреливаться, он успокаивался и снова нырял в окоп. Раз Тасиро ведет бой, значит, и у него, Ясумори, еще есть шанс уцелеть…
Он сам не думал, что так струсит. Он искренне собирался храбро сражаться. Ему казалось, он способен на это. Он даже рассчитывал отличиться в бою, чтобы, вернувшись домой, было о чем порассказать знакомым девицам. «Ах, какое геройство, Ясумори! Теперь я отношусь к вам совсем иначе!..» Он не сомневался, что заставит девушек ахать от восхищения. А тут вдруг начался этот страшный обстрел, земля застонала, дрогнуло небо.
— Дай штук пять! — кричал Тасиро. — А, Ясумори?
Ясумори покачал головой:
— Не дам. У самого мало.
Что ж, что он не стреляет, все же с патронами как-то спокойнее на душе.
— Сказал, не дам…
— У-у, паразит! — Тасиро выскочил из окопа и помчался к Кадзи.
— Говорил тебе, не пали зря, — Кадзи передал ему три обоймы. — У других тоже, наверно, нет… Поделись с остальными…
Пока он доставал патроны, за спиной разорвался снаряд. Кадзи пригнулся, потянул за собой Тасиро.
— Лезь сюда! Будем стрелять отсюда. Куда ты пойдешь под огнем…
Невозможно допустить, чтобы Тасиро погиб. Вчера во время «бунта» он первым поддержал Кадзи. Он казался ему теперь дороже кровного брата. Хотелось защитить его от опасности, не отпускать от себя.
Тасиро соскользнул в окоп Кадзи и взглянул на него ясным, доверчивым взглядом.
— Остальные живы? — спросил Кадзи.
— Энти погиб…
— Ихара тоже… — Кадзи снова, в который раз, посмотрел на позиции гранатометного взвода, где минуту назад в клочья разорвало Ихару. — Может, только и живых, что мы с тобой, — словно про себя, прошептал он. — Пока мы бьем наверняка, они не возьмут нас.
Пулеметные взводы Хоси и Ивабути умолкли. Кадзи взглянул туда. В густой траве уже виднелась пехота противника — русские, пригибаясь, бегом взбирались по склону. Они отрезают взвод Кадзи. Кадзи почувствовал, как у него похолодели грудь и живот.
— Странно! — сказал Тасиро, не замечая изменения на флангах. — А где же танки?
В самом деле, танки, еще минуту назад двигавшиеся прямо на них, исчезли. Может быть, мешает видеть крутой склон?
Кадзи окликнул Иманиси.
— На шоссе слева не видно танков?
— Отсюда не видать. Сходить посмотреть?
— Давай! — крикнул Кадзи.
«Но только осторожнее!» — мысленно добавил он, снова прицеливаясь.
Иманиси выбрался из окопа и пополз влево.
— А второй эшелон? — перезаряжая винтовку, спросил Тасиро. — Придут они на подмогу? — Он не мог забыть сумятицы, которую собственными глазами видел на этапном пункте, когда ходил получать оружие. Невыносимо было сознавать, что они терпят такую муку только для того, чтобы те, в тылу, успели вывезти свое барахло…
Кадзи думал, как собрать воедино взвод, которому грозит окружение.
— Черта с два! Никакой подмоги не будет! — Он злобно усмехнулся. — Мыши в мышеловке — вот мы теперь кто. Теперь все дело в том, как выбраться из этой мышеловки.
Но в устремленных на Кадзи глазах светилась ребячья вера — дети слепо верят в безграничную силу взрослых.
— Пока господин ефрейтор с нами, бояться нечего!
Кадзи наблюдал за пехотой на левом фланге.
— Мне и самому, знаешь, хотелось бы вернуть тебя целым твоей мамаше…
Тасиро не ответил. Он плотнее прижался щекой к ложе винтовки.
Кадзи смотрел в ту сторону, куда уполз Иманиси.
— Патронов нет! — выпрямившись во весь рост, доложил Никараи. — Патроны давайте! Патронов нет!
— Сейчас! — Тасиро ответил Накараи взмахом руки. — Я пойду, отнесу ему. Мигом вернусь! Можно?
Кадзи минуту колебался. Отпустить? А если этого парня постигнет участь Ихары? И все-таки Тасиро должен пойти. Обязан. Накараи смотрит на них безумным взглядом. Тасиро, казалось, не страшился опасности. Лицо у него раскраснелось, он так и светился отвагой и жизнью…
— Ладно, ступай, но сюда больше не возвращайся, — сказал Кадзи. — Оставайся в окопе Накараи. И больше не бегать под огнем, слышишь? Патроны береги! Сперва дай подойти, тогда уж стреляй. Понял? Ну, иди. Нагнись. Я буду прикрывать тебя. — Кадзи бросил взгляд на пехоту противника. — Иди!
Он выстрелил. Тасиро, пригнувшись, выскочил из окопа. Кадзи сделал три выстрела подряд, прикрывая его. У самого окопа Тасиро упал на развороченный пласт краснозема. Рука его с зажатыми в ней патронами осталась поднятой. И пока эта рука не поникла, Кадзи все еще пытался уверить себя, что Тасиро просто решил продвигаться дальше ползком. Но Тасиро больше не шевелился.
Подпоручик Нонака утратил руководство боем с первых же минут артподготовки. Солдаты оказались разобщены, каждый укрылся в своем индивидуальном окопе и вел бой на собственный страх и риск. Расстояние между окопами — от пяти до десяти метров, — предусмотренное для уменьшения потерь в условиях артобстрела, препятствовало установлению связи. К тому времени, когда умолкла артиллерия и над окутанными дымом позициями наступила короткая тишина, линия обороны была уже прорвана в нескольких местах.
На участке Нонака противник продвигался особенно быстро. Огневые позиции не располагали достаточным количеством боеприпасов, чтобы нанести русской пехоте, энергично карабкавшейся вверх по склону, сколько-нибудь заметный урон. Исход боя был предрешен.
— Пошли связного к командиру роты! — крикнул Нонака унтер-офицеру. — Нам не остается ничего, как подняться в штыковую атаку…
Хиронака сам не пошел. Он отправил к поручику Дои новобранца, которого взял к себе связным из гранатометного взвода.
Ямаура, тоненький, совсем еще мальчик, до призыва состоявший в молодежной организации колонистов, ловко избегая разрывов артиллерийских снарядов, добрался до гранатометчиков и юркнул за полуразрушенный бруствер.
У них внизу все были уверены, что противник наступает только по фронту. Поэтому никто не сомневался, что поручик Дои со своими гранатометами прочно обороняет высоту. Первое, что увидел Ямаура за бруствером, это корчившегося в предсмертных муках ефрейтора. Осколком тому разворотило живот. Он не мог произнести ни слова. Гранатометы, люди — все превратилось в сплошную кашу. Вытянув шею, Ямаура пытался разглядеть на КП поручика Дои. Между деревьями и впрямь мелькали фигуры. Ямаура
