— Как бы без штанов не остаться, когда одежду вытащат из котла, — озабоченно сказал Комуку. — Может, свяжем нашу одежду?
Странное это было зрелище. Более ста мужчин, раздевшись донага, стояли под холодным ветром в ожидании своей очереди.
— Вот бабы бы увидели!
— А пленных баб тоже моют?
— Глянуть бы!
Но разговоры мигом прекращались, как только пленные попадали под душ. Вода была чуть теплой, врывавшийся в щели палатки ветер гладил голые тела леденящей рукой мертвеца.
Стуча зубами от холода, Кадзи как можно суше вытер тело. Тут недолго и простудиться, невесело подумал он.
Когда начали одеваться, тут и там стали раздаваться раздраженные голоса. Кое-кто удачно «перепутал» свою одежду с чужой, каждому хотелось захватить одежду получше. Благодаря предусмотрительности Комуку группа Кадзи не пострадала.
Возможно, сейчас начинается самое трудное. Одевшись, Кадзи почувствовал, как в нем шевельнулось что-то такое, что было похоже на волю к борьбе. И все же это было совсем не то, что прежде.
Их привели в лагерь. Никаких строений. Квадрат голой степи, окруженный проволочным заграждением. Тут размещалось несколько тысяч пленных. Были тут уже и свои старожилы. Они выделялись своим почти новым обмундированием. Это, как правило, были солдаты тыловых частей, а те, кто был на передовой и кому пришлось драться, бродили по лагерю в жалких лохмотьях, ежась от осеннего ветра.
Вновь прибывшим выдали по краюхе черного хлеба и разрешили свободное передвижение по лагерю. В лагере было вырыто много неглубоких траншей. В траншеях разрешали спать.
— Стужа какая, — сказал Тэрада, стуча зубами. — Интересно, сколько нас тут продержат?
— А ты в Сибирь поскорее хочешь попасть? — спросил Кадзи. — Я туда не стремлюсь. Меня там никто не ждет.
— Тэрада, ты обними Кадзи, а я обниму тебя, — предложил Наруто, — так теплей будет.
Так и улеглись.
Вдыхая запах земли, Кадзи пытался вспомнить Митико, но образ получился смутный, расплывчатый. Он странно переплетался с той коренастой женщиной из деревни. Кадзи вспомнил, как на прощанье она протянула ему и Тэраде по картофелине…
Но я с тобой еще не прощаюсь, Митико, я пока жив. Где предел человеческих возможностей — не знаю, но я пока терплю. Война научила меня терпеливости.
За его спиной Тэрада что-то пробурчал.
— Что ты?
— Вам не холодно?
Кадзи не ответил. Он чувствовал, как Тэраду бьет мелкая дрожь.
— Если куда-нибудь надумаете, я с вами…
Тэрада весь трясся.
Вот чертов душ! Не поворачиваясь, Кадзи сказал:
— Хорошо. Мы пойдем на юг, где тепло…
Потянулись скучные дни. Единственное, что можно было делать, — это собирать сухую траву на топливо. Заботило тоже лишь одно — когда и куда их увезут? Всякий раз, как выстраивались колонны для отправки, многие самовольно входили в них. Хотелось не только распроститься с этой голой холодной степью. Многие стремились уехать потому, что среди пленных ходили разные слухи.
— В южной Маньчжурии строятся укрепления, и кто примет участие в строительстве, тех домой отпустят раньше.
Или:
— На Юге строятся тысячи домов для советских офицеров и их семей. Как только строительство закончится, всех участников строительства освободят.
Однако Кадзи держался всегда в стороне. Многие его товарищи хотели уехать, но пока тоже не решались.
— И чем все это кончится? — спросил как-то Кира.
— На твой вопрос и мудрец не ответит, — усмехнулся Кадзи. — Одно ясно: до зимы все рассосутся. Здесь от нас немного толку.
— Это верно, рано или поздно куда-нибудь всех отправят.
— Вы как хотите, а я останусь здесь до тех пор, пока не объяснят, куда меня отправляют и зачем. Ведь война кончилась, зачем же из этого делать тайну?
В тот день возле костра, у которого грелся Кадзи с друзьями, началось очередное формирование колонны. Один из красноармейцев с автоматом через плечо лениво бродил среди пленных; ему, видимо, было все равно, кто строится в колонну.
Вдруг к Кадзи подошел Ямаура.
— Ты не возражаешь, если я стану?
— Зачем ты спрашиваешь? Иди, раз надумал.
— На работах, говорят, кормят лучше.
— Да, еда в лагере была не блестящая. На день выдавали по горсти зерна. Но все держались, потому что пока не работали. Однако с каждым днем становилось все холоднее. Даже Тэрада, обычно живой и жизнерадостный, после того как простудился, никак не мог поправиться. И вот Ямаура не выдержал. Услышав о том, что на работах кормят лучше, он решил уехать.
— Сними-ка фуражку, — сказал Кадзи.
Ямаура удивленно поднял брови, но фуражку снял. На виске у него розовел шрам.
— Зимой может разболеться, так что ты осторожнее…
Кадзи отвернулся и уставился на огонь. Это он вытащил Ямауру на спине из боя. В болотных зарослях он всю ночь выхаживал стонавшего юношу, кормил его сладкой пастилой. И сюда его привел, но здесь удержать уже не мог.
— Спасибо вам за все, — тихо проговорил Ямаура.
Кадзи, не оборачиваясь, кивнул.
Все молчали.
Через несколько минут колонна тронулась. Кадзи поднялся и, ни к кому не обращаясь, сказал:
— Он ведь из колонистов; пожалуй, выживет… Но кто знает, какая карта ему достанется.
— Испугался, — пробасил Наруто, — не мог до конца выдержать…
— Вот вернется из России и мной еще будет командовать… — Кадзи грустно улыбнулся. Ему очень хотелось посмотреть на уходившую колонну, но он не обернулся. — Пойду травы нарву… — И он ушел в степь.
Кадзи лениво рвал траву… Кто он такой теперь? Пленный! Человек, потерявший и дом и родину. Но у него еще остается свобода мечтать о возвращении домой, и он живет этой мечтой. Вот он собирает траву, потом сжигает ее, чтобы согреться, чтобы не замерзнуть. Инстинкт самосохранения, не больше. Но он и укрывается этой травой, тогда спать теплее. Странно, что никто больше этого не делает. Все спят в обнимку. Если мерзнут, то поднимаются и разжигают костер. Как-нибудь само все образуется, что-нибудь да с ними сделают, будь что будет! Причем каждый считает себя на голову выше остальных и тем больше заносится, чем больше передряг выпало на его долю. А в конце концов нет-нет да и выходит из строя. И сейчас Кадзи вдруг понял это со всей отчетливостью.
— О сердце, прекрати надеяться и верить, — вслух произнес Кадзи.
Дальше он не стал вспоминать. Пусть читают Бодлера те, кто сидит у камина, попивая кофе. Кира — законченный идиот. А еще мне поддакивал. А сам даже траву для костра не собирает.
Кадзи вдруг показалось, что ему откуда-то улыбается Ван Тин-ли. «Вот и вы вместо бумаги пользуетесь травой. И на горстке гаоляна сидите. И все-таки разница большая: вы в советском плену, а я был в японском. Нам каждый день грозила смерть, а вы наверняка будете жить и работать».
