Марго отступила на шаг от мужчины.
– Клаудио, – промурлыкала она сладким голоском, – я так рада, что ты приехал. Надеюсь, мы сможем…
Она заметила Джоша, и лицо ее сразу преобразилось. На нем отразились поочередно удивление, радость, смущение, но его глаза смотрели холодно и сурово.
– Джош!
– Меня явно не ждали, – сказал он ледяным тоном. – Это понятно. Но, думаю, мне не стоит извиняться за вторжение.
– Это мой друг из Рима, – начала было она, но он прервал ее объяснения взглядом, резким, как удар по лицу.
– Не трудись представлять нас друг другу, Марго. Не буду мешать тебе развлекать своего друга.
– Джош! – Она выскочила на площадку, когда он уже спускался по лестнице. – Подожди!
Он бросил на нее еще один убийственный взгляд и отпер дверь.
– Береги себя, Марго. И держись от меня подальше!
– Cara. – Клаудио положил руку на плечо Марго; она стояла у лестницы, не в силах унять дрожь. – Удивляюсь, как он оставил нас в живых.
– Я должна срочно все уладить! Надо заставить его выслушать меня. Ты на машине?
– Да, конечно. Но я бы посоветовал дать ему время немного успокоиться…
– Это не поможет. – Трясущейся рукой она схватила сумочку, а про туфли даже не вспомнила. – Пожалуйста, Клаудио, подвези меня.
21
В пентхаус Марго ворвалась вне себя от ярости. Лучше уж злиться и негодовать, чем быть напуганной до ужаса.
А она действительно испытала ужас, когда прочла в его глазах отвращение, когда услышала эти ледяные нотки в его голосе… Нет, этого терпеть она не намерена! Нет, сэр, ни за какие сокровища мира! Он еще будет ползать у ее ног!
– Джош Темплтон, ты сукин сын! – Хлопнув дверью, Марго, как была, босая, ринулась в спальню. – Как ты смеешь так себя вести?! Как ты смеешь ставить меня в такое идиотское положение перед моим другом?!
У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что Джош стоит перед шкафом и спокойно перекладывает одежду в дорожную сумку.
– Что ты делаешь?
– Собираю вещи. Мне надо лететь в Барселону.
– Пошла она к черту! Ты не можешь вот так меня бросить!
Марго сделала шаг в его сторону, собираясь выхватить у него из рук рубашку, но он развернулся к ней и посмотрел так, что она отпрянула.
– Не смей, – только и сказал Джош, и ярость ее снова сменилась страхом.
– Что за детские игры… – начала она, но зубы у нее стучали, а по спине пробежал холодок. – Ты не заслуживаешь никаких объяснений, но я, так и быть, готова простить твою мерзкую выходку и все-таки объяснить. Мы с Клаудио…
– Я не хочу ничего слышать. – Он быстро застегнул «молнию» на сумке.
– Нет? Понятно… – сказала она медленно. – Ты уже все решил. Насчет того, что ты видел. И насчет того, кто я такая…
– Я скажу тебе, что я видел! – Он сунул руки в карманы – искушение придушить ее было слишком велико, – но пальцы его нащупали бархатный футляр, и ему стало вдвойне больно. – Я видел вас в спальне. Пара бокалов шампанского, мягкий свет из-за кружевных занавесок. Очень романтично. И ты целовалась с другим мужчиной. Это как раз твой тип, если я не ошибаюсь: богатый иностранец лет под пятьдесят.
Марго смотрела на него широко открытыми глазами, и это было трудно вынести. Джош на секунду потупился, но потом опять мрачно взглянул на нее.
– Все говорит о том, что я зашел во время первого акта. Так что, думаю, сама понимаешь, кто ты после этого!
Лучше бы он ее поколотил. Наверняка было бы не так больно.
– И ты в это веришь?
В голосе Марго было столько горечи и обиды, что Джош заколебался. Но как смеет она обижаться после того, как вырвала сердце из его груди?!
– Ты всю жизнь торговала своим телом, герцогиня. Зачем тебе меняться?
Она вспыхнула.
– Наверное, это так. Моя ошибка в том, что тебе оно доставалось бесплатно.
– Платить надо за все! Но, думаю, со мной ты тоже неплохо развлеклась: я ведь отвечаю большинству требований. Правда, в отцы я тебе не гожусь, но с остальным полный порядок. Богатый, раскрепощенный, безответственный… Еще одна пиранья, пожирающая семейный капитал.
– Это не так! – крикнула она в ужасе. – Я не думала, что ты…
– Мы с тобой отлично знаем, что думаем друг о друге, Марго, – он изо всех сил старался говорить спокойно. – Ты никогда не уважала меня – так же, как не уважала себя. Я думал, что смогу с этим жить. Но ошибся. А ведь я с самого начала предупреждал тебя, что никогда ни с кем не делюсь. И мне не нужна женщина, которая считает, что я настолько глуп и легкомыслен, что могу не обращать внимания на ее старых друзей.
– Джош! – Она сделала шаг к нему, но он взял в руки сумку.
– Я бы хотел, чтобы к концу недели ты переехала.
– Конечно.
Марго стояла, не двигаясь, пока он шел мимо нее. Она не заплакала, даже когда услышала, как захлопнулась дверь. Она просто рухнула на пол и стала по нему кататься.
– Байрон Де Витт согласился занять место Риджуэя. Он готов переехать в Калифорнию через шесть-восемь недель.
– Отлично, Джош. – Томас Темплтон пил свой послеобеденный кофе и поглядывал на жену; его сын большими шагами ходил по гостиной их виллы. – Он хороший парень. Умный. Последовательный.
– Думаю, тебе придется туда поехать, мой мальчик, – сказала Сьюзен. – Побыть там, пока он не освоится.
– В этом нет ни малейшей необходимости. Там уже все налажено. Увы, шеф-повара я не смог уговорить вернуться, но, – он улыбнулся победно, – тот, которого я переманил из Беверли-Хиллз, справляется неплохо.
– Понятно. – «Надо все-таки непременно заставить его поехать в Монтерей», – подумала Сьюзен. – А как работа Лоры?
– Она – настоящий Темплтон! – Джош потянулся за бренди, но напомнил себе, что это слишком легкий выход, и остановился на кофе. – У нее природный дар общения.
Сьюзен взглянула на мужа, намекая на то, что теперь его подача, и он легко подхватил мячик.
– А в магазине? Она там не слишком устает?
– Кейт говорит, что нет. А это достоверный источник.
– Мне было бы спокойнее, если бы с ней был кто-то из нас. У нее сейчас трудное время, – настаивал Томас.
– Пап, она прекрасно справляется. Не могу же я быть при ней нянькой.
– У тебя усталый вид, – мягко сказала Сьюзен. – Может, поэтому ты такой дерганый. Помнишь, Томми, как он капризничал, если не спал днем?
– Да я вовсе не дерганый! Я просто пытаюсь привести дела в порядок. Завтра днем мне надо быть в Глазго. У меня нет времени… – Он заметил, как снисходительно смотрят на него родители, и подумал, что нет ничего хуже, чем когда к тебе относятся как к трудному ребенку. Разве что действительно быть трудным ребенком… – Простите.
– Пустое. – Томас встал и хлопнул его по плечу. – Тебя спасет стаканчик виски, сигара и партия в бильярд!
