взяла, ты меня знаешь. Но записка такая вежливая. Я сохранила ее.
– Бри! О чем ты говоришь? Я так рада за тебя, что даже не заметила, как ты одета. А теперь вижу.
Тебе очень идет!
– Я тоже так считаю.
Это произнес подошедший к ним Роган. Он улыбнулся онемевшей Брианне и добавил:
– Приятно видеть вас вместе.
– Не знаю, как благодарить вас, – выговорила наконец Брианна.
– И не надо. Лучше я познакомлю вас с кем-нибудь из этой публики, хотите? Вон, например, месье Леклер, легко воспламеняющийся француз. Успел сказать мне, что восхищен вами.
– О, правда? Он и в самом деле скор на решения. Но я лучше просто пройду по залу и погляжу.
– Я тоже, – сказал Роган.
Но раньше, чем он успел отойти, Мегги схватила его за рукав и скороговоркой произнесла:
– Я не очень задержу вас, если скажу, что лучшего подарка вы не могли мне сделать? И я никогда не забуду этого.
Он поднес ее руку к губам.
– Мне не составило никакого труда. Она хотела сказать, что дело не в телефонном звонке и даже не в самолете. Это действительно для него не слишком трудно – дело в труде души. Но она не сказала этого, а добавила с улыбкой:
– В благодарность за ваше великодушие даю клятву находиться здесь, в зале, пока не закроется дверь за последним посетителем. А также обещаю беседовать с каждым из присутствующих не меньше, чем по полторы минуты.
– И вежливо?
– Вежливо. Невзирая на всю чушь, которую могу услышать от критиков по поводу «глубинного осмысления» моих работ и чего-нибудь еще в этом роде.
– Умница. А теперь – за работу.
Он поцеловал ее в кончик носа и отошел.
Глава 16
Если Париж оставил в душе у Мегги неизгладимое впечатление, то юг Франции просто ошеломил.
Открытая, не заслоненная скалами линия берега, далекие, покрытые снегом горы на горизонте, голубой простор Средиземного моря – все это было видно с того места, где стояла ослепительная вилла Рогана. И никаких людских толп, мечущихся по улицам, заполняющих кафе и магазины. И грохот уличного движения остался в другой жизни – в Париже.
Немногочисленные человеческие фигуры на берегу мягко вписывались в пейзаж, были частью фона, составленного из песка, воды и неба.
В стороне, противоположной морю, зеленели поля, разделенные на аккуратные квадраты оградами из камня – точь-в-точь как у них в Клере. Но чем дальше от берега, тем круче – террасами – поднимались они к темнеющему лесу, к подножьям горных вершин Альп.
Сад, окружавший дом Рогана, был полон цветов, душистых трав, самшитовых и оливковых деревьев. В нем сверкали струи нескольких фонтанов. И кругом тишина, нарушаемая только криками чаек и шумом волн.
Возможно, именно благодаря этой тишине Мегги довольно быстро свыклась с необычной для нее обстановкой. Ее потянуло рисовать, и она подолгу сидела с альбомом на освещенной солнцем веранде.
Здесь ее и нашел Роган, когда окончил свои дневные дела и переговоры по телефону.
– Задержался дольше, чем хотел, – сказал он, присаживаясь рядом с ней, но так, чтобы не мешать обзору местности. – Морской пейзаж? – Он заглянул в альбом.
– Да, они притягивают, от них трудно оторваться. Хочу, чтобы Брианна увидела их хотя бы на бумаге. Как она была рада побывать в Париже! – Мегги взяла его за руку. – И я тоже. А все ты!
– Вы уже благодарили меня не один раз. Давай будем отдыхать от взаимных упреков, благодарностей и разговаривать только о прекрасном. О природе, например… Хотя… – Он вздохнул. – Из этого, боюсь, ничего не выйдет. Мне только что позвонил граф де Лоррен…
– А, такой старый, худой, с красивой палкой. И говорит почти шепотом.
– Да. Но, несмотря на худобу, это один из богатейших людей во Франции. Мне он сейчас прошептал в телефонную трубку, что хотел бы заказать тебе подарок к свадьбе своей внучки, к декабрю.
– Я не выполняю заказов, Роган. Я же говорила тебе с самого начала.
– Помню. – Он взял виноградину из стоявшей на столе вазы. – Но мой долг сообщать тебе о всех предложениях. Я и не думал, что ты согласишься, хотя для тебя и для галереи это было бы весьма полезно. И выгодно.
– Я не буду этим заниматься, – железным тоном заявила Мегги.
– Дело твое… Сказать, чтобы принесли что-нибудь прохладительное? Сок? Холодный чай?
– Нет. – Мегги сунула карандаш за ухо, тоже отщипнула виноградину. – Я не работаю на заказ.
– Разумеется. Зачем тебе, если дела и так идут неплохо. Парижская выставка тоже имела успех, теперь продолжим в Риме и где-нибудь еще. – Он наклонился к ней и доверительно сказал:
