Кирилл наблюдал за немым диалогом, разыгрывающимся между его бывшей любовницей и странного вида стариком.
Создавалось впечатление, что они знакомы очень давно. Не произнося ни слова, двое без труда понимали друг друга. Игра жестов, эмоции, выражения лиц, ускользающие взгляды, смущение, заигрывающий смех свидетельствовали об одном. Между ними существует связь особого рода. Кому как ни Кириллу, опытному соблазнителю, не уловить эманацию чувства.
Волна ревности сбила беднягу с толку.
Что Софии нашла в старой седой развалине, развалившейся в кресле в грязной рубашке на выпуск, благоухающей затхлостью и несвежими носками? Кто ему дал право главенствовать над всеми? Кто он, черт меня дери?
— Не бросайся мыслями, глупец! Как знать, стоит ли за твоей спиной тот, о ком ты сейчас подумал? — возникший в голове голос показался Кириллу до боли знакомым.
Он быстро взглянул на сидящего на возвышении мужчину, отвлекшегося от немого разговора с Софии и сверлящего его сапфировыми глазами.
Я знаю тебя?
Зрительный контакт прервался по воле старика. Он встал и, поманив рукой сухонькую даму в скромной серой кофточке под горло и старомодной плиссированной юбке, кивнул головой, разрешая говорить.
— Аватария! Мы все во внимании.
— Мой господин, благодарю за оказанную честь. Я привела на Ваш суд заплутавшую в пагубных искушениях Уныния душу несчастной Аннет Пуатье. С недавнего времени она пренебрегает великим даром, ценность которого не подлежит сомнению.
Вожделея смертью, искушенная ее нечаянным прикосновением, несчастная утратила смысл в жизни, отошла от намеченного свыше пути, греша против парадигмы Творения.
В отличие от других, я не требую применить против нее высшую меру, наоборот, я прошу продлить ее жизнь максимально, чтобы дать возможность раскаяться и исправить сотворенные ошибки.
— Нет! Умоляю вас не делать этого, — закричала Аннет. Теряя силы, распростив в мольбе руки, бедняга рухнула на пол. — Он ждет меня!
— Подождет! Терпение — одна их великих благодетелей. Только терпеливый закончит дело, а торопливый упадет! — резюмировал старик.
— Защита, вам слово.
Кирилл видел, как уставшая София послушно встала. Что за странную роль она себе избрала? Могла бы предупредить, что собирается участвовать в местной самодеятельности. Точно!
Кирилла внезапно осенило. Это розыгрыш! Постановка, качественная, дорогая. Костюмированное действо, оплаченное неизвестным шутником. Как старик сказал в начале? Тимбилдинг из прошлого? Да, именно так, ролевая игра! Раньше было модно заказывать коллективные развлечения для поднятия корпоративного духа. Какой то богатый извращенец, разослав приглашения, заманил в ловушку ни о чем не подозревающих людей. И сейчас развлекается с ними по написанному больным мозгом сценарию! Разыгрывает сюжет из любимого фильма ужаса. Наняв профессиональных актеров для исполнения ролей надсмотрщиков, мерзавец притаился неподалеку и наслаждается. Или присутствует среди нас? Может быть этот старик и есть сумасшедший садист?
— Браво! — с возвышения раздались одобрительные хлопки. — Браво, малыш! Почти в точку!
Осталось понять одно — как я сейчас прочел твои мысли., - старик рассмеялся Кириллу прямо в лицо.
— Продолжай Софи! — обратился он к замолчавшей в ожидании женщине.
Кирилл застыл, утратив способность размышлять.
— Мне почти нечего добавить… Трагическая потеря любимого человека лишила Аннет рассудка. На этот раз я согласна с решением обвинителя. Мадемуазель Пуатье обязана переосмыслить прошлое, переоценить, ей необходимо дать шанс.
— Да будет так! — удовлетворено провозгласил судья.
— Итак, мы подходим к завершающему этапу нашего дознания. На десерт припасен исключительный случай. Порок, стоящий с иерархии превыше остальных. Царь грехов! Всеобъемлющее зло в человеческом проявлении — Гордыня.
Господа, склоним со всем уважением наши головы пред несравненной Супербией!
Все стражи, оставив без внимания людей, вышли вперед, чтобы поприветствовать необыкновенной красоты женщину, царственную, уверенную в себе кинодиву, великолепную Мерлин, чей образ примерил последний страж.
Она прошествовала в центр, неся в руках объемный пергамент.
Искупавшись во всеобщем восхищении, женщина развернула письмена.
— До того как ты приступишь к перечислению всех проступков Катрины Лешер, позволь спросить, сколько наличествует документированных свидетельств? — спросил судья.
Супербия самодовольно усмехнулась. Ее прелестные коготки нарисовали на пергаменте восьмерку — символ бесконечности.
— Их великое множество, господин. Обвиняемая перешагнула черту уже в пятилетнем возрасте, и с каждым годом ее Гордыня росла, приобретя, наконец, чудовищные размеры. Если я сейчас начну перечислять каждый случай проявления греха, мои список закончится лишь к наступлению темноты.
— Помилосердствуй, жестокая! Побереги наши силы для особого торжества! — взмолился седовласый шут, понарошку испуганно прикрыв лицо обеими руками.
В солнечном свете сверкнуло широкое золотое кольцо на его пальце.
Кирилл вздрогнул, приходя в себя.
Кольцо. Широкое с угловатым узором. Похожее он видел на среднем пальце у Клайва…
Как это может быть?
Почему я до сих пор спокойна? Не впала в истерику? Я не осмысливаю до конца, что происходит? Не осознаю. Так легче. Была ли у меня близость с получеловеком, что сидит рядом, который постоянно контролирует мои мысли. Сейчас он прочтет эти, и я предугадываю его саркастическую усмешку. Мало ли что может присниться под кайфом, девочка! Но я ему не поверю. И это он знает. Какая разница, была ли мы вместе, вот незадача. Два дня назад я стонала от удовольствия в объятиях Жигало из отеля Мирадор, Мигель — так его звали. Разница есть, сколько бы ты не пыталась отрицать. Ты, получеловек, украл мою душу, и сделал это по моей собственной воле. Отказать я была не в силах.
Поэтому я сейчас сижу, прислушиваясь к твоему дыханию, стараясь не смотреть на тебя, делая вид, что между вами полное безразличие, тем не менее ты полностью в моем внимании. Мир вокруг лишь имитация, декорация нашего особого диалога. Сейчас ты прочтешь эти мысли и… Ты молчишь. Почему?
София скосила взгляд, не осмеливаясь взглянуть прямо.
Все просто. Гай отвлекся, внимательно слушая речь несравненной Мерлин, пальчик которой скользил по списку грехов мадам Лешер.
— Достаточно! Прочитанного уже хватило бы на три жизни. Как я понимаю. Ты остановилась лишь на
