Кларисса. Мое сердце не выдержит…
— Гай, — голос Софии дрожал от возбуждения, — подожди! Мне кажется, что за нами наблюдают…
Он оторвал губы от ее груди и по-ребячьи рассмеялся.
— И очень давно, моя дорогая!
София испуганно оттолкнула Гая.
— Ты знал и молчал!
— Хотел доставить удовольствие одинокой старушке и ее подруге, которая слышит доклад с наблюдательного пункта в прямом эфире!
— Ах ты, мерзавец! — возмущенная София легко шлепнула его по щеке. — Ты извращенец?!
— Конечно, можно подумать, ты не догадывалась? — Гай отступив на шаг, погрузился под воду.
София огляделась, в поисках притаившейся хозяйки. На втором этаже коттеджа дрогнули занавески. Вот она!
— Кларисса, я не молчу! Я все тебе рассказываю. Она шлепнула его по щеке, словно они ругаются. Женщина оглядывается, ой! Она взглянула прямо в мое окно. Может быть, она догадалась?
Да, видимо так, она поднимается и идет, голая, садится на шезлонг. Фигурка у нее, скажу тебе, отменная.
Мужчина все еще в воде, лежит на поверхности, лицом к солнцу. Да, я его вижу полностью! Да. Я не могу сфотографировать, камера телефона не возьмет все подробности. Так… он тоже выходит из воды и… что это? Что это значит?
Я не молчу, не молчу!! Я не понимаю, он только что помахал мне рукой, но я же в глубине комнаты… Он именно ко мне обращается, сейчас он сделал жест, что фокусирует бинокль и поднял большой палец вверх. Извини, у меня нет слов… Я позже перезвоню.
Агнесса, в недоумении отключилась и присела на пол, словно ее действительно можно видеть снаружи. Приподнявшись на корточках, осторожно выглянула, надеясь, что мужчина больше не смотрит в ее окно.
На шезлонгах уже никого не было.
Они шли по набережной парка Бурже в сторону центра. Солнце близилось к полудню, его лучи нещадно палили землю. Увидев спрятавшуюся в тени дикого винограда скамейку, Гай предложил Софии присесть.
— Вот любопытная сорока, не дала нам спокойно позагорать. — до сих пор возмущалась женщина.
— А мне жаль, что ты отказалась заняться со мной любовью на мягкой траве ее газона. Кто знает, возможно, это событие стало бы последним запоминающимся в жизни старушки.
София вспыхнула. Нет, на такие провокации она не способна.
— Вот если бы за нами наблюдал неувядающий старикан, тогда да, я бы допустила тебя к телу.
— Какой же я глупец, знай, я раньше твою благосклонность к пожилым мужчинам, то нашел бы другого хозяина дома.
Оба рассмеялись. Они в самого утра старались вести себя непринужденно и беззаботно. Словно договорившись заранее не думать о завтрашнем дне.
— Гай, почему я ничего не знаю о тебе? Кто ты, откуда, кто твои родители, живы ли они? И еще, я очень хочу услышать, как ты стал тем, кем был до вчерашнего дня.
— Много вопросов, рассказ может затянуться. Я отвечу на них, но вначале, позволь узнать, кто такой Владимир? Ты повторяла это имя, пока спала.
София улыбнулась.
— Ничего удивительного, Владимиром звали моего отца. Он умер, когда я еще была ребенком. Я до сих пор часто разговариваю с ним, спрашиваю совета, и мне кажется, получаю его.
— Я видел его смутный образ в твоих снах. Он всегда в темном…
— Да, он был настоятелем небольшого прихода под Воронежем.
— Священник?
София не поняла, что он имел ввиду.
Гай несколько мгновений сидел молча, закрыв глаза. Словно он обратился внутрь собственного сознания в поисках ответа на странный вопрос- утверждение.
Потом уточнил.
— Что ты помнишь о нем?
— Очень немного. Мне шел девятый год, когда его не стало. Он грел словно солнце, очень любил меня, был веселым, никогда не унывал. Часто рассказывал умные сказки.
— Умные сказки? Какие именно?
— Их было очень много, про хвастливого зайца, про глупую соломинку, про храброго портняжку, убившего семерых одним ударом, но больше всего я любила слушать сказку о Холодном Сердце.
София видела, как Гай напрягся.
— Но он придумал ей другое окончание.
— Какое именно? — поспешил спросить англичанин.
— Рассказывал, что глупец Питер все-таки вернул свое живое сердце…и жил долго и счастливо.
Гай тяжело вздохнул.
— Твой отец прав, ему действительно удалось вернуть утраченное, правда умер он в тот же день, пока не успел остыть костер, в котором сгорела его любимая. Но это другая, и очень страшная сказка.
— Не хочешь рассказать мне ее? — София подвинулась ближе и взяла холодную словно лед руку Гая в свои.
— Я уже рассказывал ее тебе. Забыл лишь упомянуть, что жестокий фрайбургский епископ, мое прошлое воплощение, по просьбе заточенной в темницу ведьмы спас от костра невинного священника. Как была права мудрая ведьма, умаляя мое каменное сердце смилостивиться.
— А за что ты собирался покарать его?
— За то, что боялся! Он, заключенный в застенки оставался сильнее меня, хозяина Свободного города. Святой отец излучал божественный свет, он был мудр и благочестив, заступался за униженных, не боялся бороться за правду. Он выступил в защиту ведьмы, которую я намеревался сжечь, лишь бы овладеть украденным ею медальоном. Стоило увидеть его ясный взгляд, как я был повержен ниц силой его духа…
— Ты был настолько жесток?
— Скорее слеп. В то время жестокость была в порядке вещей. Вспомнил, его имя был Иоахим из Марцелля, городка затерявшегося в Черном Лесу.
— И ты видишь связь между моим отцом и тем священником? — удивленно спросила София
— Да. Ты обыкновенный человек, и не умеешь читать кружево судеб. Добро всегда воздается, как и зло. Я спас священника в прошлом воплощении, другой христианский священник уже спустя столетия подарил мне любовь необыкновенной женщины. Согрел остывающее сердце, заставил взглянуть на мир восторженными глазами.
Правда, его подарок немного опоздал…
Тревога промелькнула в глазах Софии. Не говоря более ни слова, Гай взял ее руку и, поднеся к губам, запечатлел поцелуй
— Не бойся, моя радость. Я ему несказанно благодарен. Испытать радость полета на исходе дней. О таком подарке можно лишь мечтать.
Две крупные слезы скатились по щекам женщины.
— Не плачь. Все будет хорошо. Обещаю.
Он обнял ее, прижал к себе, утешая.
