— Ты хотела услышать мою историю, не правда ли? Тогда быстренько вытри слезы, усаживайся поудобнее и приготовься верить каждому слову. Договорились? — Гай успокаивал Софию словно ребенка
— Да, я вся во внимании. — послушно ответила она, кладя голову ему на плечо.
— В этой жизни я появился на свет на Юге Англии, в графстве Кент. Там до сих пор находится поместье Уилл Лодж, принадлежащее нашему роду, последним отпрыском которого является ваш покорный слуга Гай Фердинанд Лендол.
Мой отец был успешным банкиром, мать не работала, заботясь о семейном очаге. Обычная аристократическая семья, пекущаяся о собственном благополучии в разумных пределах. Будучи малышом, живя с родителями и небольшой прислугой в поместье, удаленном от Лондона, от развлечений и сверстников, я безумно страдал от скуки, изводя маму постоянными капризами. Она была смиренная, богобоязненная женщина, терпеливо сносившая детские причуды. Всю свою любовь она отдала мне, единственному позднему ребенку, стараясь вложить в душу семя добра и света. Благодаря ей и отцу, учившему меня напротив быть стойким, свободо и жизнелюбивым, уверенным в себе, я стал тем, кем являюсь сейчас.
Так как я рос в изоляции от внешнего мира, то был вынужден создать собственный, куда можно было попасть через кроличью нору. Я населил его персонажами, злыми и добрыми магами, прекрасными дамами, рыцарями и смешными чудовищами. Стоило мне заскучать, закрывал глаза и как по мановению волшебной палочки попадал в замок Белой или Красной Королевы по очереди. Я взрослел, и мир Чудес взрослел вместе со мной. Его влияние на разум не ослабевало, оно лишь усиливалось.
Я научился распознавать эмоции, владеющие некоторыми, особо чувствительными людьми, слушать их сначала навязчивые, а потом и обычные мысли, пытался внушать собственные. Сначала этот фокус удавался мне лишь с матерью, ее психика реагировала мгновенно. С отцом, закоренелым материалистом и циником было сложнее, тем более, что он стал внимательнее приглядываться ко мне, наблюдать. Испугавшись за пошатнувшееся душевное состояние единственного сына, решил серьезно заняться моим воспитанием. Отныне в каждое путешествие, он брал меня с собой.
Будучи заядлым гольфистом, каждое лето отец выезжал на Эвиан Мастерс в знаменитый Отель на Холме. С десяти лет я сопровождал его, живя в Роял Парке. Потом, в память о дружеских баталиях он приобретет этот отель в собственность, которая перейдет по наследству мне.
Но не буду отвлекаться… Как ты, моя Софи?
Гай посмотрел на нее. Перестав плакать, она сидела тихо, прижавшись к нему, и внимательно слушала. Улыбнувшись, он продолжил.
— В то лето 1952 года, я как обычно приехал с отцом в Роял Парк…. Мне исполнилось тринадцать лет.
Гай замолчал, прерванный вскриком
— Что? Тебе было тринадцать? Я схожу с ума….
— Нет, моя радость. Не ты, а восьмидесятитрехлетний старик, который держит тебя в объятиях, потерял разум от чудесного запаха твоих медовых волос. Его сердце бьется, словно у юноши, готовясь выскочить из груди, стоит нашим губам соприкоснуться.
София нежно провела рукой по щеке Гая и подарила ему выпрошенный поцелуй.
— В тринадцать у мальчишек посыпается первый интерес к неразумным жеманным созданиям в пышных платьях. Мои сверстники вовсю кокетничали с понравившимися им девочками. Богатые семьи из Франции, Италии Швейцарии приезжали в отель на все летние месяцы, оставляя юных нимфеток под присмотром гувернанток. Мне же в отличие от друзей по душе был гольф, я сопровождал отца на всех соревнованиях, с благоговением катая за ним сумку с клюшками. Собирая по полю мячи, я зубрил их замысловатые названия. Вуд, айрон, паттер…Стоя поодаль, копировал движения игроков, мечтая быть похожим на них.
В том году мальчиков было так много, что мы разбились на две противоборствующие группы: разбойников и рыцарей. Каждая избрала главаря, написала устав, придумала тайные пароли и знаки. Я встал во главе разбойников — пиратов, мальчик из богатой французской семьи возглавил рыцарей. Тайный штаб мы организовали под широкими лапами ели посреди лужайки, прямо напротив главного входа. Рыцари построили крепость в рододендроновом лабиринте.
Время летело незаметно. Утром отец брал меня на гольф поля и оплачивал персонального тренера. Вечером я носился с мальчишками, устраивая засады благородным рыцарям, пугая блаженных старичков, устроившихся на лавочках в поисках прохлады.
В середине июля в отель заехала семья Вернье, богатого мануфактурщика из Лиона. Меня, как вольного разбойника совершенно не интересовали его капиталы, фабрикант обладал неизмеримо большим сокровищем. Красота младшей мадемуазель Вернье пронзила сердце благородного флибустьера на вылет.
Я, насмехавшийся над романтическими соплями приятелей, впервые влюбился без памяти, потерял интерес не только к гольфу, но и благородному долгу защищать слабых и униженных.
Предмет моей страсти напротив отличала холодность и хитрость. Она поощряла мои ухаживания, но и не отказывалась от внимания джентльменов, из враждебного нам рыцарского лагеря. Брала, ничего не отдавая взамен никому из нас, добившись в итоге желаемого.
Я вызвал на дуэль моих соперников, одного за другим. Мы дрались до первой крови, но ее сладкий запах распалил нас еще больше. Помню лишь, что одного из моих противников родители отвезли в местный госпиталь, подлатать раны на лбу и щеке. Другой напротив оставил кровавые следы на мне.
Родители пострадавших детей устроили дирекции отеля грандиозный скандал, итогом которого был срочный отъезд семьи Вернье, дочь которой обвинили в намеренном разжигании соперничества, приведшего к плачевным результатам.
Когда я узнал, что моя пассия покинула отель, мир покатился в пропасть.
Сердце впервые почувствовало боль, которую не утихала ни днем ни ночью. Игра в гольф стала безразлична, пиратские затеи и приключения не волновали. Я безвылазно сидел в сьюте отца и ждал, когда жжение в груди утихнет. Как она могла бросить меня, не попрощавшись? Сто раз был прав Старик, все женщины словно мраморные статуи, холодные и бесчувственные.
— Старик? — спросила София
— Да, с него то все и началось…
— Представь себе, Гай, когда я гуляла по парку, то обнаружила тайный штаб, которые дети соорудили под кроной канадской ели… Сколько прошло лет, а они продолжают играть в Робин Гуда или точнее, Джека Воробья.
Гай отодвинулся от Софии и серьезным голосом сказал
— Милая ты ошибаешься. Пять лет назад во время грозы, молния ударила в единственную в парке канадскую ель, расколов ее пополам. Она была спилена под корень и еще позавчера на пеньке, оставшемся от нашего разбойничьего дерева я кормил свою голубку…. Софи, ты побледнела, тебе нехорошо?
София поднялась со скамьи, тяжело дыша. Как такое возможно? Она дважды побывала в тайнике. Она читала… Записка!
Гай в недоумении смотрел на женщину, которая начала судорожно хлопать себя по бедрам, ощупывая карманы.
— Точно, я положила ее в задний! Читай, вот это письмо я нашла в штабе разбойников вчера! И кстати, там упоминается твой тезка!
Вытащив записку, София протянула ее остолбеневшему Гаю. Он застыл неподвижно на скамье, боясь протянуть руку.
— Ну что же ты, трусишка. Хорошо, я сама ее прочту — слушай:
' Мой милый Гай, когда ты придешь на наше место, я буду уже очень далеко.
Я не успела попрощаться с тобой, папа настоял на срочном отъезде в Италию на воды. Но мое сердце и последний поцелуй навсегда останутся здесь..'
— Посмотри, вот отпечаток перламутровых губ, как тебе? Гай….Что с тобой?
